Мы целовались мучительно нежно. Теплота и миллионы щекочущих пузырьков, как от искрящейся минералки покалывали по всеми телу, опускаясь в живот приятной тяжестью.
— Да, насчет твоего дня рождения, — сказал Виктор, чуть отстранившись. Я пристыженно прикрыла глаза. Не стоило мне ставить его в неловкое положение.
— Забудь, правда, — попросила я, смыкая руки в замок позади его шеи. — Не стоит.
— Дай мне минуту.
Выпустив меня, он подошел к своей сумке, порылся там, достал небольшую коробочку и протянул на ладони.
— Что это? — Я переводила взгляд с коробки на него и обратно.
— Открой.
Я осторожно приподняла крышку. На бархатной подушечке была закреплена тонкая цепочка из простых, овальных звеньев, а ниже кулон. Наполовину желтое солнце, наполовину снежинка из белого золота. Он был настолько прекрасен, что на секунду я потеряла дар речи.
— Я помнил про твой день рождения, — ответил Север. — Заказал еще в середине декабря. А потом, все как-то…
«Испортилось», — хотела добавить я, но не смогла, понимая, что сама тогда все разрушила.
— Я планировал подарить его в новогоднюю ночь, вместе с предложением быть со мной, а видишь, как вышло? Потом больница, твоя бабушка, не до того уже как-то было.
Я едва сдерживала слезы, от ощущения того, как человек может вмещать столько разных чувств. Просто не находя, что сказать в ответ. Все еще сжимая медальон в ладони, я крепко обняла Виктора, закрыв глаза.
— Господи, я даже речь приготовил, — рассмеялся он, смыкая позади моей спины свои ладони. — А в итоге все, на что решился — только оставить денег на такси.
— Но эти деньги в тот момент были важнее, — сказала я, чуть отстранившись и глядя ему в глаза. — Я верну их тебе.
Виктор нахмурился.
— Они просто не понадобились, — попыталась объяснить я.
— Оставь себе.
Знала, что спорить с ним бесполезно, тем более в таких вопросах, поэтому ответила, мягко соглашаясь:
— Хорошо. Закину в копилку. Пригодится на черный день.
Он мягко взял мои руки в свои ладони, забирая из них цепочку. Встал со спины, застегивая на моей шее и наклонился, прошептав: