Он обошел меня и присел на стол, закрывая собой зеркало.

— Отойди, — я попыталась его сдвинуть, но увы бессмысленно. Зато Север, воспользовавшись положением притянул меня за шлевку джинс, и я оказалась между его разведенных коленей. Его руки сжали мою талию.

Я отвернулась, уставившись в стену.

— Черта с два, не боишься, — наклонив голову, произнес он. — Каждый раз, когда я касаюсь тебя здесь, — он провел кончиками пальцев по моей шее. Я перестала дышать... — Или здесь... — опустил он руку чуть ниже, к вороту футболки, и я с силой зажмурилась. — Каждый раз ты замираешь и напрягаешься.

Я смогла лишь прошептать:

— Не правда.

Повисла тишина, и когда я решила, что тема закрыта, Виктор вдруг произнес:

— Именно поэтому ты столько лет пряталась за спиной моего мертвого брата?

— А он здесь вообще причем! — возмутилась я, попытавшись вырваться, но мне не дали.

— Вот видишь, ты и сейчас убегаешь и закрываешься. Потому что воображаемый парень в отличие от реального никогда не причинит тебе боль?

Я почувствовала, что сейчас разрыдаюсь. Только Север мог так — прямиком в лоб рубить правду. Не боясь задеть или обидеть. Не считаясь ни с чьими чувствами. И я ненавидела его за это.

Ненавидела и любила. Потому что он один не боялся вслух говорить о том, о чем остальные молчат.

О чем молчала я сама.

— Поговорим? — спросил он.

Я едва не рассмеялась в истерике.

О чем?

О том, что до него я целовалась от силы раз десять? И то в школе.

О том, что предел моих мечтаний еще полгода назад был подержать парня за руку. А уж о чем-то большем я даже думать бы не решилась.

— Не о чем нам говорить, — резко бросила я и хлопнула по его рукам, чтобы выпутаться.

— Снова не-пойми-на-что-обиды… — обессиленно сам опустил он ладони. И я выпалила: