Ужинать мы сели впятером. За столом Мирдза и Марта оживились, были радушны и разговорчивы, даже смеялись. А вообще-то здесь чувствовался неуют, какой бывает, когда в заботу о доме не вкладывают душу и сердце. Мне пришлось опять рассказать, как я попал в поселок. Потом старик стал вспоминать какой-то фронтовой эпизод. Рассказчик он был никудышный. Говорил скучно, долго. Дочери, которых он, наверное, уже не раз терзал этой историей, слушали с показным равнодушием. И мне показалось, что старику не хватает правды. Он рассказывает не так, как было, а так, как, по его разумению должно было быть.

Мне постелили в маленькой комнате. Почти всю ее занимала старая широкая кровать. Стены были голые, с потолка на шнуре свисала неяркая лампочка. Пахло свежей побелкой. По всему было видно, что эту комнату совсем недавно пристроили к дому. За день я сильно устал, но обилие впечатлений прогоняло сон. В доме скоро утихло, а я все лежал, глядя в потолок, и воображал, как завтра расскажу своим ребятам о старике, о том, как ужинал с веселыми красивыми женщинами…

Среди ночи меня разбудил громкий стук в окно. Я еще искал в потемках свои ботинки, когда послышались торопливые шаги одной из сестер, щелкнул дверной замок, звякнула упавшая цепочка.

– Сдохли вы что ли? Чего не открываешь? – раздался в соседней, комнате раздраженный мужской голос.

– Тише, Алик, – взмолилась женщина, я узнал голос Мирдзы. – Все же спят.

– Спят? Да еще и часу нет, – он рассмеялся. – Настоящая женщина в такое время должна знаешь чем заниматься?.. А ты дрыхнешь…

– Тише, Алик, тише. У нас гость.

– Гость? – от неожиданности он словно поперхнулся, наступила короткая тишина. – Что еще за гость? – спросил он, наконец, в его голосе слышались стальные ноты.

– Солдат один. К земляку на могилу приехал…

Я решил, что мне лучше показаться, и вышел в большую комнату. Посреди нее, прижав к себе женщину, стоял здоровый мужик, грузный, как медведь. Мирдза не доставала ему до плеча. Она рассказывала ночному пришельцу обо мне и короткими частыми движениями гладила свитер на груди у этого великана – так усталая мать успокаивает капризного ребенка. Увидев меня, мужик небрежно сдвинул Мирдзу в сторону, словно стул, который мешает пройти.

– А-а-а, защитничек… – он подошел почти вплотную ко мне и ухмыльнулся. – Кого это ты тут… защищаешь?

– Тебе какое дело?!

Он был чуть выше меня ростом и килограммов на двадцать тяжелее, но я знал, ему против меня не устоять. Видно, и он почувствовал это. Мы жгли друг друга свирепыми взглядами, готовые в любой миг сцепиться, как разъяренные псы. Из своей комнаты в одном нижнем белье выскочил старик. Он бросился между нами и, глотая от волнения слова, затараторил: