РАСПЛАТА
РАСПЛАТА
Когда я учился во втором или в третьем классе, младшая сестра моего отца Говхер заканчивала десятилетку и была уже совершеннолетней девушкой. Ежедневно, собираясь в школу, она прихорашивалась перед зеркалом с особой тщательностью. Надевала красивое платье с праздничной вышивкой и повязывала на голову яркий цветастый платок, привезенный отцом из Ашхабада.
Прикрепив на грудь брошь и старательно заплетя две косы, она становилась настоящей красавицей – глаз не оторвешь. Впоследствии я понял, что девушки так наряжаются для того, чтобы покрасоваться перед парнями и показать им, что уже готовы к замужеству.
Мы учились в одну смену, и я часто ходил в школу вместе с Говхер. Однажды нас догнал ее одноклассник Сахат, который ездил в нашу школу на велосипеде из соседнего села. Поравнявшись с нами, он притормозил и смущенно сказал:
– Говхер, ты вчера забыла в школе эту тетрадь. – Голос парня почему-то дрожал.
Говхер сначала покраснела, потом побледнела, оглянулась по сторонам и растерянно взяла протянутую тетрадку. Сахат же покатил на своем велосипеде в сторону школы. Теперь-то я знаю, что уже тогда между ними завязались особенные отношения. Но в то время я был еще совсем мальчишкой, ничего не понимал и не догадывался, что в тетради находится любовное послание, которое Сахат писал всю ночь. К тому же в те годы парни и девушки свои отношения до свадьбы держали в строгом секрете.
А вскоре после этого я увидел Говхер и Сахата стоящими рядышком в саду неподалеку от нашего дома. Тогда мне стало ясно, почему этот парень ездит в школу именно мимо нашего дома.
Мне почему-то не нравилось, что какой-то посторонний парень встречается с Говхер и о чем-то с ней секретничает. Видимо, это была детская ревность. Несмотря на юный возраст, я чувствовал себя униженным и оскорбленным.
Я решил отомстить Сахату. На следующий день, когда все разошлись по классам после первой перемены, я незаметно пробрался туда, где ребята обычно оставляли велосипеды, и спустил весь воздух из камер велосипеда Сахата.
После уроков я со злорадством наблюдал, как ненавистный соперник, пыхтя и задыхаясь, накачивает камеры.
Когда это повторилось в третий раз, проходя мимо Сахата, возившегося с насосом, я посмотрел в его сторону, он укоризненно улыбнулся, как бы говоря: “Ну и хулиган же ты!». Мне стало ясно, что он все понял, и я решил, что нужно мстить по-другому.
Пришло лето. Говхер, как все другие, работала на прополке хлопчатника. Каждый день, забравшись на своего ишака, я ездил на поле и собирал траву, которую Говхер оставляла на грядках – нужно было кормить корову.