…Взвод двигался в самом хвосте пешей колонны. Ландшафт постепенно менялся. Все чаще попадались поросшие смешанным лесом холмы, перепадки с высокой, чуть ли не по пояс травой, дикими яблонями и грушами. В один из дней, извиваясь змеей, колонна сползла в глубокий распадок и на глазах начала растворяться в подступившем к обочине дороги густом березняке. Наконец-то появилась возможность укрыться от фашистских самолетов! Ребята повеселели, На обожженных кавказским солнцем лицах появились улыбки. Послышались шутки, смех.

К вечеру на горизонте обозначились очертания гор. Березы, дубы, ясени уступили место темно-зеленым соснам и елям, пирамидальным тополям. Копыта лошадей застучали по камню.

Глубокой ночью на перевале встретился воинам старик-чабан. Опираясь на посох, он стоял у края лощинки, в которой, тесно прижавшись друг к другу, лежали овцы. Колонна остановилась, командиры подошли к чабану.

— Мне бы, сынки, справку от вас, — обрадованно заговорил дед. — Для отчета председателю колхоза. Не оставлять же добро врагу. Выбился из сил, не дойду. Да и овечки устали.

Гапоненко соскочил с передка упряжки, протиснулся к чабану, расправил усы и попросил:

— Отец, а нас овечкой не снабдишь?

— Смотри, какой быстрый! — Один из командиров тронул сержанта за плечо.

— Выбирай. Выбирайте, сынки, — продолжал дед. — Всем хватит. Бумагу вот только…

— Будет бумага. — Гапоненко поскреб затылок и тяжело вздохнул. — Без печати, правда. От штаба отбились мы, батя.

Старик в раздумье махнул рукой:

— Что с вами поделаешь. Люди мы свои, советские. Поверю и без печати.

— Товарищ лейтенант! — подбежал к Васнецову Гапоненко. — Отец овечку нам выделяет. Расписка ему нужна.

Спешившись, Васнецов подошел к чабану, написал на тетрадном листе расписку. Тем временем Гапоненко отобрал в стаде годовалого валушка. Связав животину, красноармейцы взвалили ее на передок.

— Ну вот и ладно, — довольно пробасил Гапоненко. — Которую неделю рыба в томатном соусе да вобла. Осточертело уж!

Взвод отходил из-под Кубани, где гитлеровцам удалось расчленить оборону отдельного пулеметно-артиллерийского батальона. Дрались в полуокружении, пока под вечер от комбата не прибыл мотоциклист с приказом на отход. К этому времени прикрывавшие артиллеристов пехотинцы и пулеметчики в большинстве погибли, а те немногие, что остались в живых, скатились в небольшой овражек и ушли к реке.

Сниматься с огневой пришлось под вражеским огнем. К счастью, все обошлось: взвод не потерял ни одного человека. Повезло и с переправой: едва проскочили мост, как он от прямого попадания бомбы взлетел на воздух.