— Ба! — воскликнул Дик. — Кто это?

— Пожаловал какой-то сегодня утром к моему патрону, — ответил мистер Чакстер, — а кто такой — я ведать не ведаю.

— Ну хоть фамилию! — сказал Дик. Но мистер Чакстер, со свойственной Блистательным Аполлонам выспренностью, ответил: да будет род его проклят в веках, если он имеет об этом хоть малейшее понятие.

— Скажу вам только одно, друг мой, — добавил мистер Чакстер, прочесывая пальцами волосы, — по милости этого господина я торчу здесь вот уже двадцать минут, вследствие чего пылаю к нему смертельной и неугасимой ненавистью и проводил бы его отсюда до самых ворот ада, да вот только времени свободного нету.

Пока они переговаривались между собой, предмет их обсуждения (который, по-видимому, не узнал мистера Ричарда Свивеллера) снова вошел в контору, а Кит, спустившись с крыльца, присоединился к ним. Мистер Свивеллер задал ему тот же вопрос, но старания его и на сей раз не увенчались успехом.

— Он очень добрый джентльмен, сэр, — сказал Кит, — вот все, что я о нем знаю.

Мистер Чакстер пришел в ярость от такого ответа и, не относясь ни к кому в частности, заявил, что пройдошливых юнцов необходимо бить дубинкой по голове и щипать за нос. Углубившись в свои мысли, мистер Свивеллер пропустил это замечание мимо ушей, потом вдруг спросил Кита, в какую сторону ему ехать, и, получив ответ, заявил, что им по дороге и что он возьмет на себя смелость попросить, чтобы его подвезли. Кит с радостью отказался бы от такой чести, но поскольку мистер Свивеллер уже сидел рядом с ним, ему не оставалось ничего другого, как попробовать отделаться от него насильственным путем, и он сразу тронул с места, да так стремительно, что мистер Чакстер не успел проститься с Пожизненным Мастером и вдобавок претерпел некоторую неприятность, ибо нетерпеливый пони отдавил ему мозоли.

Так как Вьюнку наскучило стоять у дома нотариуса, а мистер Свивеллер вдобавок всячески подзадоривал его пронзительным свистом и лихими выкриками, они неслись с быстротой, не располагающей к беседе, тем более что пони, подстрекаемый мистером Свивеллером, проявлял особый интерес к фонарным столбам и колесам встречных экипажей, а также испытывал сильное желание заехать на тротуар и ободрать себе бока о каменные стены. В силу всего этого мистер Свивеллер только тогда нашел возможность приступить к разговору, когда они остановились у конюшни, — да и то не сразу, так как им пришлось извлекать фаэтон из узких дверей стойла, куда пони затащил его, в полной уверенности, что экипаж должен помещаться вместе с ним.