— Ты знаешь, что Мэгги была моей любимицей?

— Моя мама? Правда?

— Мы учились в одном классе в школе. И я был, ну, немного ботаником, из-за чего надо мной часто издевались. Мэгги всегда была остра на язык и популярна, так что никто никогда с ней не связывался. Ещё в третьем классе и до конца средней школы она взяла на себя обязанность быть моим защитником.

Я нахмурилась.

— Я этого не знала.

Я порылась в своих воспоминаниях в поисках Грега, но он не фигурировал ни в одном из них.

— Я не помню вас до того, как уехала из Боулдера.

— Потому что я поехал учиться в Бостон, а затем практиковал там, пока не умер мой отец. Когда Хит позвонил и спросил, не хочу ли я вернуться домой, вы с мамой уже год как не жили здесь.

Он сложил пальцы домиком.

— Я был убит горем, когда услышал… о её смерти.

У меня в горле появилось ощущение, будто кто-то захлопнул там подъёмный мост.

— Да.

Я на мгновение прикрыла веки, медленно вдохнула, а затем, почувствовав, что я снова взяла себя в руки, открыла глаза.

— Мы можем уже покончить с этим?

— Да. Конечно. Прости.

— Не извиняйтесь. Я люблю слушать истории о ней. И знать, что маленькие кусочки её жизни продолжают жить в сердцах и умах других людей. Это самое близкое к тому, чтобы вернуть её, — мой голос дрогнул. — И со временем становится легче, так ведь?

Я нацепила улыбку, чтобы заставить свои губы перестать дрожать, и чтобы Грег перестал смотреть на меня так, как будто я вот-вот развалюсь на части.

— Так и есть.

Он скользнул своей рукой по моей руке и сжал мои пальцы, после чего взял шприц. Когда он набрал в него раствор, стук, угрожавший обрушить мою дверь, заставил Грега обернуться.