— Он не отвечает.

— Я позвоню Августу, — сказал Лукас, доставая свой телефон. — Мэтт, позвони Грегу.

Когда мы спускались по лестнице, я оглядела толпу, собравшуюся за французскими дверями вдоль острых изгородей лабиринта. Тонкий полумесяц луны отбрасывал жуткое свечение на землю и дуэльное кольцо, простиравшееся от лабиринта до каменной террасы.

— Ты дозвонился до них? — спросила я, пристально посмотрев на Мэтта.

Он отрицательно покачал головой.

Лиам уже спустился по ступенькам террасы, но один только взгляд на мои бледные щёки заставил его с грохотом подняться наверх.

— Что происходит?

— Мы не можем связаться с Грегом, Коулом или Августом, — тихо сказал Лукас, бросив взгляд на собравшихся внизу ручейных, каждый из которых — и я имею в виду, буквально все — смотрели на нас.

— Ты можешь их почувствовать? — спросила я Лиама с надеждой.

Он закрыл глаза. Через некоторое время он сказал:

— Они в паре миль отсюда, но быстро приближаются.

Я испустила вздох, когда кто-то произнёс мое имя. Я обернулась, и увидела Фрэнка.

Он обнял меня, сжав моё напряжённое тело.

— Ты пойдёшь туда и покажешь им, из чего сделаны женщины-боулдеровцы, хорошо?

Он потёрся своим щетинистым подбородком о мой висок, отметив меня своим запахом в знак привязанности.

В тихом помещении штаба раздался стук шагов. Я отстранилась и посмотрела мимо Фрэнка, в надежде увидеть Августа или Сару, но вместо этого увидела мать и невестку своей подруги. Они направились к террасе, держась за руки.

— Мы верим, — прошептала Марго.

Во что они верили? В нас? Что мы победим?

Никакие другие шаги больше не нарушили тишину; никакие автомобильные шины больше не скрипели по усыпанной галькой подъездной дорожке.