– Черепанов?

– Чего? – не понял Кукуев.

Высокий посмотрел на широкого, повел шеей и снова спросил:

– Черепанов, спрашиваю? Никодим Семенович, квартира 43?.. Или что-то не так?

– Все не так, – истерически заверещал Вась-Вась. – Все не так! И я не Черепанов, а Кукуев. И я не Семен Никодимович…

– Никодим Семенович, – поправил высокий.

– …не Семен Никодимович, а Василий Васильевич. И квартира эта не 43, а 41. И вообще я ничего не понимаю! Среди ночи врываетесь в дом… Я сейчас буду звонить в милицию!

– Никуда ты не будешь звонить, – ласково произнес широкий и вырвал из телефонного аппарата шнур.

– Татьяну трахал, Кукуев? – спросил высокий.

– Ладно, чего время с ним терять, – сказал широкий. – Раз без штанов стоит, не свечку же он ей ставил.

– Ой, уморил, – зашлась в смехе Татьяна. – «Свечку ставил»!

– Расценки знаешь. Гони сотню. А мы за наше беспокойство выпьем. У тебя тут закусочка неплохая. Я сегодня и не ел ничего, с этой паршивой работой! – гоготнул высокий. – Папаша, будь доберманом, накати еще один пузырек, а то тут капли остались. И нам некогда. Придется перед следующим извиняться за задержку рейса. Пять минут тебе на все про все.

Высокий сделал ложный выпад, протянул руку к святому для каждого мужчины месту. Вась-Вась инстинктивно дернулся.

– Штаны надень. Потеряешь.

Кукуев влез в штаны, пошел в кладовку, взял из ящика бутылку водки и из тайничка вытащил две пятидесятидолларовые бумажки. Почему-то сотенную стало жалко.

– Вот! Это поступок не мальчика, но мужа! Смотри, Толян, и нам с тобой полтинник за труды.

Вась-Вась впервые в жизни, как говорится, обдернулся и вместо двух ассигнаций вытащил из тайника три. Широкий потрепал Кукуева по щеке:

– Молодчага!

– Не трогайте меня! – сорвался Кукуев на фальцет.

– Ну-ну, кто тебя трогает? Ты примерный мальчик. Не забудь расписаться. Денежный все-таки документ. Друг, есть цитрамон? – неожиданно попросил он Кукуева. – Если есть, дай две штуки.