Не в силах отступить, я поцеловал ее в щеку, потом еще и еще раз, повторяя шепотом:
— Тысяча первый. Тысяча второй. Тысяча третий. Тысяча четвертый…
Кто-то положил руку мне на плечо. Я оглянулся — мистер Личфилд печально качал головой.
Меня захватил шквал эмоций. Я не знал, что делать. В моей руке все еще лежала неподвижная рука Поппи. Я не мог ее отпустить, но потом вдруг понял очевидное: она вернулась домой.
—
ПОЦЕЛУЙ 1000 ОТ ПОППИМИН КОГДА ОНА ВЕРНУЛАСЬ ДОМОЙ. И МОЕ СЕРДЦЕ РАЗОРВАЛОСЬ
ПОЦЕЛУЙ 1000
ОТ ПОППИМИН
КОГДА ОНА ВЕРНУЛАСЬ ДОМОЙ.
И МОЕ СЕРДЦЕ РАЗОРВАЛОСЬ
Я отвернул крышку, положил последнее розовое сердечко в банку, закрыл ее. А потом…
Что дальше? Я огляделся и, не обнаружив ничего, что могло бы подсказать ответ, пододвинул к себе банку, обхватил колени и уткнулся в них лбом.
За спиной скрипнула ступенька. Я поднял голову и увидел своего отца. Наши взгляды встретились, и одного этого ему хватило, чтобы понять — Поппи ушла. В его глазах блеснули слезы.
Сдерживаться больше не было сил. Я не расплакался — зарыдал. И в какой-то момент почувствовал, что меня обняли. Я напрягся, но дальше дело не пошло. В этот раз мне было это нужно.
Мне нужен был он.
Отбросив последние охвостья злости, я упал в его объятия и выпустил все, что скопилось за последнее время. Отец дал мне такую возможность и стоял со мной на крыльце до самых сумерек. Молча, ничего не говоря, не произнося ни слова.
Это был четвертый момент, который определил мою жизнь, — потеря моей девушки. И отец, понимая это, просто поддержал меня.
Уверен, прислушавшись к завываниям ветра, в них можно было бы услышать легкий смех Поппи, уходившей, пританцовывая, домой.