Поджав подбородок, он поставил бокал перед Даниэлой и наполнил тот на одну треть.
— Вкусное, — прокомментировал, прокручивая бутылку и собирая с горлышка капельки, — мне на работе подарили. Италия. Пробуй.
Не отходя, смотрел на дочь. Его губы растянулись в усталой улыбке. Даниэла чувствовала беспокойство. Оно разносилось по венам, отравляя всё внутри своим ядом. Лёгкая тошнота подступила к глотке. Что-то не так.
Что? Неужели он что-то узнал?
Пропихнув в горле комок, девушка поднесла бокал к губам. Сделала крошечный глоток, размазывая вкус по языку. Облизнулась. Вкусно. Очень.
— Вкусно, — проговорила вслух.
— Я же говорил, — его улыбка стала шире, — а мать твоя не захотела.
— Что случилось, пап? — волнение никуда не уходило. Она нутром чуяла, что что-то не так. — Вы поссорились?
— Как раз... — в столовую вошла мама, — сухари немного пропитались и уже не такие колючие. Прям как вы любите.
Марина поставила на стол блюдо и обратила своё внимание на бокал в руках Дани. Вскинула брови, удивляясь.
— Я сыт, — папа нарушил повисшую тишину. Поставил бутылку в центр стола и, забрав с собой свою порцию вина, направился на выход, — спасибо. Я пойду отдыхать.
Что могло произойти за эти пять дней, чёрт возьми?! Что за чёрная полоса?!
Дани молча наблюдала за тем, как мать рваным движением руки, скинула с лица упавшую светлую прядь. Опустила голову, избегая взгляда Даниэлы, и начала собирать ненужную посуду.
— Мам? — Дани сжала пальчики на тонкой стеклянной ножке, — кто-нибудь объяснит мне, что происходит?
— Всё нормально, Дань, — отмахнулась от вопроса Марина, — не циклись на ерунде.
— Ерунде? — её голос почти зазвенел, — мы ведь только что сели за стол? Я вернулась пару часов назад. Меня не было пять дней. Я по-вашему слепая или глухая?
Конечно же, у неё были свои догадки. Она боялась, что окажется права. Ведь выглядело всё так, словно именно мама была причиной разлада. А разлад был налицо. Ей не показалось. А если виновница мама... Что же получается?
Папа что-то знает?