Его руки болтались вдоль тела. Будто это не он напряжён так, словно готовится к очередному бою. Будто не он сдерживает себя из последних сил. Чтобы не остановить. Чтобы не скрутить. Чтобы дать ей то, зачем она явилась.
— Тебя надо изолировать от общества! — удары постепенно становились слабее. Её силы были на исходе, — в кого ты превратил меня?! Посмотри! Посмотри на меня! Скажи! Ты этого добивался?! Этого?! Чего ты молчишь?!
Молчал. Потому что была права.
Потому что смотрела на него вот так. Словно вся наизнанку перед ним. Вывернулась. Рассыпалась. Показала, насколько слаба.
Остановилась.
Эта тишина была чем-то большим. От неё башка гудела. Разрывалась на части. Больно.
Егор заметил, как Даниэла перевела дыхание и подняла голову. Глаза, полные непролитых слёз.
Муха.
— Это всё? — заговорил. Сухая глотка неприятно покалывала.
— Ты не имел права так поступать со мной, — всхлипнула и поджала подбородок. Смахнула с ресниц крошечную капельку.
— Я так скучал, — не мог налюбоваться ей. Проглатывал каждый взмах длинных ресниц. Даже пульсацию на её виске заметил. И как слегка дёргаются её губы от недосказанности. Она наверняка припасла для него целый вагон оскорблений и проклятий.
— Ты не должен был так обращаться со мной, — брезгливо шевельнула верхней губой и наморщила лоб, — я ни в чём не виновата перед тобой... но ты сделал это со мной. Я теперь ничуть не лучше тебя!
— Глупости, — Егор незаметно поднял руку. Мягко обхватил её локоть, перемещая пальцы ниже. До тех пор, пока они не сомкнулись вокруг тонкого запястья. И ещё... переплетая их пальцы, и слишком тихо выдыхая. Боясь спугнуть.
— Я такая жалкая, — всхлипнула, опуская взгляд на их руки, — это всё из-за тебя, Гордеев. Ты всему виной.
— Я очень скучал по тебе, Даниэла, — не мог с собой ничего поделать, — всё из-за меня. Да...
Второй рукой он обхватил её талию и притянул к себе. Слабую. Едва ли способную снова его поколотить. Она упала лбом на его грудь. Влажную, широкую. Пахнущую лесом и свежестью.
Секунда. Может, две. И Егор мог поклясться, что это были её губы. Коснулись кожи и тут же сделали вид, что этого не было.