Тон ее замечания слегка его удивил, но он не стал заострять на этом внимание, а только сказал:

– Как бы там ни было, я полностью в вашем распоряжении. Куда едем?

– В сторону Финдена. Не могу обещать красивого пейзажа. Здесь в основном тощие глинистые почвы. А Финден – всего-навсего бедная деревушка, выстроенная вокруг кирпичного завода, который только недавно запустили вновь после долгого простоя.

– Да сегодня и день не совсем подходящий для любования пейзажами, – благожелательно отозвался он и, уточнив направление, выехал на дорогу.

Во время пути она сохраняла неестественное молчание, и он даже начал подозревать некую сдержанность с ее стороны. Не то чтобы холодность. Но во всяком случае, она определенно утратила приподнятость и отзывчивость того дня, что они вместе провели в Эдинбурге, когда ему показалось, что между ними затеплилось сочувственное понимание.

Бросив несколько взглядов в ее сторону, он сказал:

– У вас усталый вид. – И действительно, сегодня она не излучала обычного благополучия. – Вы слишком много работаете.

– А мне нравится столько работать. – Она продолжала говорить тем же странным, напряженным тоном. – К тому же у меня сейчас довольно много тяжелых случаев.

– Это доказывает, что вы себя не щадите. Смотрите, какая вы бледненькая. – Он помолчал. – Думаю, пришла пора взять остаток отпуска.

– В такую-то погоду?

– Тем больше оснований уехать отсюда.

Она не ответила. Но почему она на него не смотрела? Он подождал несколько минут и осторожно спросил:

– Что случилось, Кэти? Я чем-нибудь вас обидел?

Она покраснела – густо, ярко, как краснеют только в молодости.

– Нет-нет, – поспешила заверить она. – Прошу вас так не думать. Это совсем не так. Просто сегодня… я, наверное, не в духе.

Так оно и было, хотя она о многом умолчала. Разве она могла рассказать ему о своем настроении после того дня в Эдинбурге или одолевших ее сомнениях? Проснувшись вчера утром с приятными и теплыми воспоминаниями, она испытала ощущение счастья, которое сразу, почти мгновенно, сменилось острым уколом потревоженной совести. Веселое и расточительное приключение, случившееся накануне, совершенно не похожее на то, что ей довелось испытать в жизни, теперь приобрело совсем другой оттенок – ей показалось, что она совершила чуть ли не грех, потворствуя своим желаниям. С каким глупым тщеславием она прихорашивалась в обновках. Конечно, это красивые вещи, но они не для такой, как она. Не заботьтесь, во что вам одеться, – неужели она забыла это библейское высказывание? Она сознавала, что виновата… виновата, что предала себя и все, во что ее учили верить. Она болезненно покраснела от одного воспоминания об элегантной продавщице, которая видела ее в примерочной в дешевой шелковой комбинации, заштопанных темно-синих шерстяных трико и при этом еще подбадривала. Что бы на это сказала ее дорогая мама!