— Ладно, ладно, уел. Хрен тут, а не наплыв — по нынешним временам-то. Но раза два-три в неделю проезжают-таки ребятки вроде тебя.

— Прости мне моё занудство, — сказал Снегирь, — но я опять вынужден переспрашивать. «Вроде меня» — в каком это смысле?

— В прямом. Из тех, кому невтерпёж копыта откинуть.

— У меня таких планов нет.

— Ну, на словах-то все вы — герои как на подбор, богатыри-удальцы. Проезжаете — прям зависть берёт. Только ни один почему-то не возвращался.

Речь хозяина была неторопливо-насмешливой. Внешность выдавала в нём степняка — смуглая кожа с сероватым оттенком, высокий рост и глаза с неестественно-жёлтой радужкой, которые как будто слегка светились.

— Так… — протянул Снегирь, обдумав его слова. — А последний из этих, как ты выражаешься, удальцов, давно проскакал?

— А ты зайди, закажи чего-нибудь, тогда и поговорим. Доложу тебе всё как есть — кто, куда и зачем. Чего мы тут мокнем, как хрен на грядке?

— Ладно, уговорил. Пошли, только ненадолго.

В зале было полутемно — светильники не горели, а уличный свет с натугой сочился в окна. Хозяин зашёл за стойку, достал четырёхгранный графин и плеснул в стакан искристую янтарную жидкость. Над ней поднялась изящная струйка пара, как над чашкой с горячим чаем.

— Ого, — оценил Снегирь. — И откуда солнечный грог в этом захолустье?

— Старые запасы, — безмятежно сказал хозяин. — Для сугреву — самое то.

— Спасибо, конечно, но ты уверен, что такое мне по карману?

— Не прибедняйся. Ты-то уж точно не оборванец. Да и вообще — с какой радости экономить, если в башню сейчас попрёшься?

Последнюю фразу Снегирь оставил без комментариев. Взял стакан и, отхлебнув, покатал жидкость на языке. Вкус не поддавался определению — каждую секунду он казался иным. В нём ощущалась то медовая сладость, то ненавязчивая горчинка, то кисловато-мягкая терпкость. Удивительно, но это чередование не раздражало, а складывалось в нечто совершенно особенное — тёплое и бодрящее.

— Ну? — сказал Снегирь, насладившись. — Когда тут проезжал мой предшественник? Как он выглядел?

— Вчера вечером. Кошак-перевёртыш в человеческом облике.

— Он сказал что-нибудь конкретное?

— Не особо — только выпендривался по полной. Молодой ещё совсем, дури много, весь из себя. Завалит, мол, ведьму, силу у неё заберёт. А потом — в столицу, ага.

— И что у него вышло в итоге?