- Я безумно рад, что контракт с ней прекратили. У меня почему-то сложилось впечатление, что те, кто находятся рядом с ней, не имеют шансов на выживание.

- Так не бывает, - заметил Николо.

- Я понимаю, но майор Сакс, лейтенант Дулиттл и эта местная женщина, Иллка, уже не с нами, а еще полтора десятка техников и смотрителей, и почти семьсот зомби. Внушительный получится список, если распечатать его на бумаге, да и на экране прокрутить быстро не получится.

Николо ничего не ответил: в словах британца имелась логика. Автобус откатился от конвертоплана, и аппарат запустил двигатели. Кардинал же подумал о том, что между ним и этой негритянкой есть сходство. Они оба манипуляторы, только она управляет преимущественно зомби, а ему для управления приходится еще и превращать людей в зомби. Пусть не таких явных, как те, которыми командует Джейн, но таких же послушных чужой воле. Сравнение его совсем не обрадовало. Николо вздохнул, прося Господа дать ему душевных сил, чтобы справиться с сомнениями в себе.

Он всегда вершил добрые дела, даже если для этого приходилось совершать греховные поступки. И он прекрасно знал, в какой момент ему приходилось делать выбор между добром и злом. Увы, Господь не всегда указывал ему на очевидное решение. Часто, гораздо чаще, чем хотелось, его решения приводили к тому, что зла в мире становилось больше, а если даже и не зла, то боли, как минимум.

Но нельзя нести переполненное ведро и не расплескать воду. Его обнадеживало только понимание одного факта: злые поступки он совершал, чтобы избежать зла ужаснее того, которое уже существует. Он сможет объяснить их Господу, когда придет время. Оставаться в стороне и позволять злу творить свое черное дело — грех больший. Равнодушие и безучастность — вот два главных бича человечества. Очень мало тех, кто думает не только о себе и близких. А еще меньше тех, кто готов что-то делать, не задумываясь о собственной выгоде.

Николо в последнее время все чаще задумывался, а не примеряет ли он на себя функции Господа, решая за других, что правильно, а что нет. Однако приходил к выводу, что все его действия и решения не противоречат общественному благу и Писанию. Это поддерживало его в минуты сомнений, давало силы для того, чтобы продолжать. И его мало волновала реакция других на то, что он вершил. Не из-за презрения к чужому мнению — нет, а только потому, что он знал: людям требуется иногда много времени, чтобы правильно оценить чужие поступки.

- Майор, а почему на аэродроме так пусто? - спросил он у Китса. Британец вздрогнул: вопрос Николо вернул его в реальность.