***

- Тут у них все бутафория, - сказал Крейн. – И декорация. Эта огромная дура в центре – простой холм, облицованный фанерой. Монастырь – из крашеных под камень панелей. Причем сзади панелей нет. Только фасады. Они тебя дальше пастбища пускать не собирались.

- Хочешь сказать, что это все сделали только для меня?

- Возможно. Или для других гостей.

- Нелогично. Показать бутафорию и тут же отдать быку? Зачем?

- Тут много непоняток. Зачем весь этот спектакль понадобился? Тут же тысяча с лишним статистов. Всем жертвам по сотне баксов обещали, за то, что они изнасилованных девственниц будут изображать. Вон, - кивнул он в сторону галдящей толпы полуголых девок, - деньги требуют.

Они прошли мимо связанных монахов, которых сторожили два незнакомых Валенсии бойца. Свернули к стене, возле которой, опустив голову, сидел Верховный Жрец. Перед ним туда-сюда бегал Малыш, размахивая ручищами. Увидев Валенсию, он впал в ступор.

- Привет, Малыш, - помахала она рукой. – Скучал?

Он сглотнул, пробурчал что-то и кинулся к Банзаю.

- Шеф, тут такое…

- Чего? – нахмурился тот.

- Не знаю, как случилось. На секунду отвернулся. А он…

Банзай бросился к Жрецу и поднял ему голову

На серой мертвой шкуре было плохо заметно. Но пена изо рта лезла до сих пор.

- Цианистый калий, - сказал Крейн.

- Ты куда смотрел, обормот? – накинулся Банзай на Малыша.

- Он бы ничего не успел сделать, - сказал Крейн. – Капсула была явно в зубе. Ему меньше секунды понадобилось, чтобы ее раскусить.

- Странно все это, - сказала Валенсия. – Полтора века прожить и отравиться.

- Ты на его бутафорскую физиономию не смотри, - сказал Банзай. – Какие еще полтора века.