Принц посмотрел на свои пальцы, вспоминая золотые нити. Колдун перемотал ему раны тонкими полосками белой бумаги, исписанными изящными буквами Священной Розы. Этот язык Шиповник знал. В ту же секунду, когда бинты закрыли раны, боль исчезла.

Письмовник примостился напротив, готовя новые повязки. Фи и Шейн заснули несколько часов назад. Первая свернулась калачиком рядом с огнем, а вторая раскинулась рядом. Если Шейн вытянется еще дальше, то попадет Фи кулаком в лицо.

Письмовник ласково покачал головой. Грудь принца сжало: он вспомнил такую же полуулыбку на другом лице.

Она появлялась у его сестры Камелии всякий раз, когда Шиповник приносил ей выдернутый с корнем цветок или подсовывал глупое стихотворение в один из гримуаров Великих ведьм, просто чтобы проверить, заметят ли они. Так было всегда.

Теперь, присмотревшись, принц заметил куда больше общего: гибкая фигура, длинные серебристые волосы, многозначительный блеск голубых глаз и замысловатая хрустальная серьга с красным огоньком внутри. Только вблизи становилось понятно, что это роза. Шиповник откинул голову на каменную стену.

— Я должен был понять, что ты правнук Камелии.

Письмовник покачал головой.

— Как? Заклинания, разрушающие проклятия, очень специфичны — я не мог вмешаться без риска изменить результат.

— Я был бы не против, если бы ты его изменил. Хоть немного. — Принц на секунду закрыл глаза, пытаясь не представлять, как его брат с обмотанной золотыми нитями шеей сидит на троне. Шалфей и все прочие обитатели замка еще спали, а Шиповник просто бросил их там.

Письмовник мягко коснулся локтя принца.

— Ты больше ничем не мог им помочь. По крайней мере пока. — Шиповник удивленно вскинул голову, а колдун рассмеялся. — Это не конец. А самое-самое начало.

Принц тяжело сглотнул. Именно это сказала бы Камелия, сиди она тут. Просто вместо клочков бумаги были бы цветы. Боль утраты по-прежнему грызла сердце, но стала чуть тише. Теперь Шиповник знал, что кусочек магии сестры живет в Письмовнике, — и, может, есть другие чародеи, целая череда королевских потомков с голубыми глазами и понимающими улыбками. Может, однажды он их встретит, раз больше не лежит под гнетом проклятья.

Пламя костра заметалось, будто захотело убежать. Принц не думая протянул руку и уже хотел призвать искорки, но Письмовник перехватил его запястье, вдруг посерьезнев.

— Я бы не злоупотреблял этими чарами.

Шиповник отдернул руку:

— Почему?

Колдун склонил голову набок.

— Магия бывает непредсказуемой. Ты очень долго связан с Пряхой. Боюсь, тратя силы, ты становишься более уязвимым. Помни, Шиповник, Великие ведьмы не дали забрать тебя на шестнадцатилетие, но пока Пряха жива, тебе от нее не освободиться.