— Не думаете ли вы тут спать? — заинтересовался Швейк. — Я бы вам не советовал: в этом месте как раз сквозняк, и это отразилось бы на вас очень плохо.

Швейк с интересом смотрел, как у полицейского трясутся колени и как он старается укрыться.

— Мне кажется, что у вас небольшая дрожь в коленях, — добродушно сказал Швейк. — Ну, это бывает. Кстати, я вам советую остаться здесь: на базаре делается что-то невообразимое. Только что там повесили шесть городовых, и им, конечно, сейчас хуже, чем вам; утешаться тем, что они уже пережили неприятную для них минуту в то время, как другим предстоит пережить ещё многое, — удовольствие небольшое. Вон там, на той улице, одного городового посадили живым на кол; он сидит теперь на колу и поёт «Боже, царя храни». Вы, наверное, тоже умеете петь эту великолепную песню? — спросил он, смотря на городового.

— Я уже её забыл и никогда её петь не буду, — сказал городовой, у которого не попадал зуб на зуб, что вызвало сочувствие у Швейка.

— Мне кажется, вам холодно. Вы стучите зубами, как собака, когда она ищет блох. Или вы боитесь того, что вас ожидает? Вы не бойтесь, они вас и тут найдут. Божьи мельницы мелют медленно, но верно.

У городового волосы стали дыбом; он упал перед Швейком на колени и завопил:

— Голубчик, прошу вас, ради всего на свете, спасите меня! Чем я виноват! Служу, значит, служу. Приказали мне, я и подчиняюсь. Ну, что я могу сделать? У меня жена и дети… Ой, мои дорогие дети сиротами будут!

Городовой начал рвать на себе волосы, подступая к Швейку и убеждая его в том, что он никогда никому по своей воле не причинил зла и что исполнял только приказания начальства. Потом начал лазить по карманам.

— Вот вам пятьдесят рублей, возьмите их и отдайте мне свои штаны! А мои синие возьмите себе… сукно на них хорошее… Сделайте это для спасения своей души, спасите отца ради несчастных детей!

— За то, что у тебя есть дети, я над тобой сжалюсь, — сказал Швейк медленно, протягивая руку за бумажными десятирублевками. — Я действительно это делаю из жалости.

Он расстегнул ремень и, снимая ботинки, сказал:

— Повадился кувшин по воду ходить, там ему и голову сломить. Видишь, голубчик, сегодня ты мне, а завтра я тебе. Да, для вас настали чёрные дни; твоё счастье, что ты меня ни разу не прогонял с базара с моими кольцами.

Городовой быстро надел брюки Швейка на себя и с благодарностью пожал ему руку:

— Бог даст, старое время вернётся, и я тебе за это отплачу. Ну, послушай, ты человек умный: на Садовой улице есть гимназия, там много наших забаррикадировалось. Сбегай к ним, возьми у них их синие штаны, отнеси жёнам домой, и ты много за это получишь. Хорошо? Ты сделаешь? Да? Помни, что старое время скоро вернётся и мы тебе потом разрешим даже сало воровать на базаре. Есть пословица: рука руку моет. Спасибо, брат!