Ну, хватит злопыхать об этом. Пора переходить к другой главе от Матфея, в которой весёлая компания оказалась после изгнания бесов в свиней. Можно сомневаться, что после содеянного эту группу отпустили с миром. Но как-то неудобно было писать, что им по шеям накостыляли, и поделом бы. Как написано, отпустили с миром, валите, мол, подобру-поздорову:

«Пастухи же побежали и, пришедши в город, рассказали обо всём, и о том, что было с бесноватыми. (Что некоторая группа из пяти человек загнала всех наших свиней в озеро, где они все и утонули – С.Ч.) И вот, весь город вышел на встречу Иисусу и, увидевши Его, просили, чтобы он отошёл от пределов их».

Повезло этой компании несказанно! Потому что не настало ещё время собирания камней, как говорил Екклесиаст. Правда, он говорил, что «есть время разбрасывать камни, и есть время их собирать». Так вот «время их собирать» ещё не пришло.

Призвание Матфея (9)

Призвание Матфея (9)

Что знают двое, то знает и свинья.

(Немецкая пословица).

Если продолжать моё повествование, после главы «Кесарю – кесарево, а чудакам – расчудесное», то можно вполне записать так: что и было незамедлительно сделано (речь идёт о том, что Иисус с учениками удалились от тех мест, где им было отказано в нахождении, даже и не отказано, а, практически, приказано, а то…). Вот из-за этого «а то…», от возможной неминучей для себя беды, и вернулись они в свой город.

Тут и произошло избрание пятого ученика, Матфея, этого самого евангелиста. Конечно, странно, что находясь и раньше в родном городе, только сейчас был избран один из его жителей, мытарь Матфей. Нельзя же думать, что Иисус к нему долго присматривался, Ему известно должно было быть, что именно этот мытарь и будет потом с Ним мытариться. Но, видно не время было, подати ещё не все были собраны. Всему своё время, как говорил Екклесиаст-проповедник по имени Соломон (дальний родственник Иисуса по материнской линии, а также по линии приёмного отца) ещё задолго до этих событий. Что тут поделаешь, никуда не денешься от повторов, хотя бы и с этим Екклесиастом.

Но Марк (2:14) с Лукой (5:27,28) пишут, что подати собирал не Матфей, а Левий Алфеев, который потом, вероятно, волей гусиного пера, а то и какого другого пишущего инструмента, благополучно превратился в Матфея самим Матфеем же либо писавшим евангелие за Матфея. А у Иоанна процессу избрания учеников внимание не очень уделено. Да и правильно, что там разглагольствовать. Иоанну-то, этому особенному из летописцев, пришлось бы как-то обосновать божественное появление Иуды Искариота. А вопрос был, конечно, интересный. Очень хотелось бы знать, что думал (и думал ли) про это Иоанн. Но он решил своих мыслей на этот счёт не высказывать. Да и насчёт других учеников он как-то скромно умолчал. Даже себя с братом назвал всего лишь только сыновьями Зеведеевыми. Иуду упомянул практически только в день предательства. О Фоме сказал только в день доказательства Иисуса о Своём распятии на кресте. В самом начале 21-й главы (стих 1) говорит о семи учениках, но ленится назвать всех их поимённо, хотя и вряд ли это было трудно сделать, дописать ещё два имени: