– Ты ранен. Ничего не помнишь?

– Пока нет, но обязательно вспомню. А пока вели подать мне «шустовского» и папиросу.

– Тебе нельзя. Лекарь запретил.

– Сальвадор Фёдорович. – Николай разглядел командира крейсера, капитана первого ранга Бауэра.

– Слушаю, Ваше Императорское Высочество!

– Немедленно удалите от нашего высочества всех лишних. Наше высочество тотчас желает поставить крейсеру боевую задачу.

Бауэр распорядился, и пока публика покидала адмиральский салон, Николай прикрыл глаза.

«Рана пустяковая, а невыносимая головная боль от вселения чужой для этой головы памяти, такое было уже трижды, и лечится это как похмелье, главное – мимо рота не пронести».

– Помогите мне подняться, Сальвадор Фёдорович.

– Вы уверены, Ваше Императорское Высочество? Вы ведь сутки без памяти пролежали.

– Ну, тогда хотя бы сесть. Сутки, говорите? Государю-Императору сообщили?

– Конечно, Ваше Императорское Высочество.

– Оставьте титулование. Ответ от Государя получен?

– Так точно-с, Николай Александрович! Велено возвращаться, как это только позволит ваше состояние здоровья.

«Хорошо. Наше состояние позволит, когда я сам это решу. В прошлый раз я пошёл на обострение отношений с Японией в целом и с Микадо лично, хотя и тогда было очевидно, что это акция сумасшедшего одиночки, и закончилось всё это очень плохо. И для России, и, в итоге, для Японии, к вящей славе англосаксов.»

– Будьте любезны, Сальвадор Фёдорович, налейте мне «шустовского». Да полнее, что вы как от сердца отрываете, ей Богу. Вот так, хорошо. Расскажите пока – что вы знаете о случившемся.

«Через пару минут полегчает, проверено неоднократно. О как интересно: в этот раз, оказывается, я сам убил психа. Тростью. Через глаз прямо в мозг. Самурая (хоть и неуклюжего) с катаной (хоть и дерьмовой)! Такими тоненькими и беленькими ручками… Круто! Микадо со свитой и лучшими врачами прибыл в Киото и ждёт известий, готов лично прибыть на борт «Памяти Азова». А это, пожалуй, уже лишнее. Такая форма извинений для него уже на грани самоунижения. После этого уже я стану должником в его глазах. Нет уж, коллега, закрыть этот долг такой бесполезной ерундой я вам в этот раз не позволю».

– Ух, полегчало, славно-то как, дай вам Бог здоровья, Сальвадор Фёдорович. Теперь помогите встать. Уверен-уверен. Нет, никого пока не зовите, в халате посижу. Пойдёмте за курительный столик и бутылку прихватите. Пишите телеграмму Государю: «Жив-здоров. Инцидент исчерпан, тяжкой вины принимающей стороны не усматриваю, считаю необходимым продолжить визит согласно плану. Николай».