– Хотела бы я прилечь сейчас на свою кровать, – сказала Лиза, пока грузовик выезжал с паркинга. – Изготовивший её мастер умер, он был настоящим волшебником. Жаль, что мы не будем заезжать в посёлок. Без обид, девочка, но кровати в твоём отеле немногим лучше камня.

– Ничего, – ответила Мэри. – Это не мой отель, а моего отца.

– Теперь уже твой, – заметила Лилия.

Стоило им выехать на поверхность, как их встретил совсем новый Гибралтар. Жителей на улице стало в два раза больше, чем в последний раз, когда Лилия смотрела в окно. Казалось, намечается какой-то праздник и все стекаются в определённое место на торжество.

– Великий Скотт! – удивился Михал. – Здесь всегда так много людей? Ни разу не бывал в этом городе днём.

– Нет, – ответила Лилия, – обычно их в пять раз меньше.

Толпа была настолько плотная, что не все из них находились на тротуаре. Часть выходила на дорогу, и все они куда-то направлялись. Многочисленные дроны замедляли своё движение и устраивали заторы.

– Вы разве не видели? – спросила Мэри. – Пара десятков наёмников были сперва избиты, а затем их тела повесили в центре. Теперь толпа хочет ещё больше крови.

– Каких наёмников? – спросила Лилия. – Наших?

– «Бешеных псов». Их окружила толпа, а они расстреляли несколько человек. Сейчас все, кто ненавидит тхари и военных, выходят на улицу, чтобы бунтовать.

Вокруг происходила полная анархия. Люди громили магазины, общественный транспорт, разрушали всё, что попадалось под руку: сбивали дорожные знаки, ломали ограждения, выбивали окна у проезжающих машин. Дорога, по которой двигалась их колонна, находилась выше тротуара, и они могли свободно передвигаться только потому, что людям трудно было залезть на неё.

В тусклом свете толпа выглядела устрашающе: каждый человек в ней был настроен враждебно. Все вместе они создавали неразборчивый голосовой шум. У многих в руках были биты или цепи. Некоторые пришли с самодельными микроволновыми пушками, другие украли огнестрельное оружие из разграбленных магазинов. Сейчас армия из четырнадцати тысяч человек, которых наняла семья Келвин, должна была двигаться к посёлку из разных частей города и одновременно противостоять нападениям разъярённых толп. Следом двигалось тридцать тысяч военных Тауэра, поэтому они должны были встречать ещё большее сопротивление.

Впереди находилась площадь Тойота, и у монумента из трёх овалов соорудили импровизированное возвышение, с вершины которого вещала ужасного качества голограмма лысого мужчины с бородой. Его изображение то и дело делилось на независимые друг от друга квадраты.