К нам едва ли когда-то приходили гости. Папе это не нравилось. Он думал, что небезопасно пускать кого-либо в дом. Он боялся, что это могут быть разведчики.

Я больше беспокоилась о беспорядке в доме, о том, что мои туфли разбросаны перед входной дверью и о грязной посуде, которую мой брат Рорк оставил на журнальном столике. Я подобрала свои вещи, бросила их в свою комнату и вернулась за посудой.

Папа не сдвинулся с места. По дороге в кухню, я сказала:

— Тебе, правда, нужно это делать? Дейн один из друзей Рорка, я вижу его каждый день на уроке мировой истории. С ним всё в порядке.

— Ты уверена? Эйслинн? — папа не отводил взгляда от окна. — Ты искала в нём признаки?

Некоторые дети растут, ожидая Санту и пасхального зайчика. Я провела столько лет в детстве, высматривая людей, чьи глаза светились зелёным, чьё сердцебиение было ненормально медленным, кто, казалось, не замечал холодной погоды, или был исключительно сильным, или мог летать. Папа ещё хотел, чтобы я рассказывала ему обо всех, кто задавал слишком много вопросов о нас. Ожидание врага было его главным беспокойством, особенно потому, что мы с Рорком обычно ходили в общественные школы.

Когда я была в младшей школе, я усердно искала в одноклассниках и незнакомцах знаки и сообщала об этом своим родителям. Я ни разу не находила того, чьи глаза светились бы зелёным, или кто бы умел летать, хотя я наградила Зубную фею и оленя Санты недоверием на несколько лет. Я не имела понятия, как проверить, что сердцебиение медленнее, чем нормальное, и я попала в неприятности во втором классе за то, что прижала мальчика к земле, пытаясь проверить его сердце. Что насчет холодной погоды? Единственные люди, которые попадали в эту категорию, оказались из моей семьи. Я ни разу не простудилась во время зимы в Монтане или Монреале, или куда бы там моим родителям ни пришлось переехать в этом году. Я объясняла нашу выносливость множеством экспедиций, когда мой отец тащил нас в Арктику или Антарктиду. Снежные заносы в Айдахо просто не выдерживали большой скорости после бега по ледникам.

Что касается тех, кто задавал много вопросов, ну, когда я постоянно была новенькой, я всегда получала кучу вопросов. Так что я обычно не обращала внимания на этот знак.

Единственные объяснения, которые мне дали родители, по поводу того, почему враги нас преследуют, были туманными намеками на то, что мы — потомки древних защитников. Враги могут захотеть уничтожить меня только из-за моих генов. Родители сказали, что объяснят подробнее, когда я буду старше, но к тому времени, когда я доросла до средней школы, я прекратила задавать вопросы. Я решила, что бред о защитниках был открыт им каким-нибудь оракулом в отдаленной деревне, где всё ещё читали будущее по внутренностям животных. Я начала смотреть на упорное недоверие родителей к незнакомцам, как на причуду.