Но среди нас были и люди иного склада, люди твердые, упорные. Они не допускали мысли, что фашисты победят, не могли мириться с ролью немецких рабов, поэтому думали только об одном – убежать! Убежать и вернуться в ряды своей армии. Каждый свой шаг они подчиняли этой цели».

А драматические внутренние монологи самого героя-рассказчика? Куда до него изнеженному, избалованному датскому принцу! «Меня несколько подбодрили мои наивные размышления, как будто я поговорил с хорошим другом. Мне стало все как-то яснее, и неизвестность будущего перестала пугать».

И тут же: лирический рассказ о первой любви накануне войны. О своей чернокосой медсестре Марусе герой вспоминает на протяжении всего плена и даже после освобождения.

Но особенное волнение и трепет вызывало, конечно, сознание, что передо мной – рассказ человека, которого помню лично, который жил среди нас, рядом с нами, родился на той же земле, что и мы, ходил по ней, дышал одним с нами воздухом. И уж конечно, никаких сомнений не оставалось в правдивости этого рассказа.

«Я не мог без волнения и слез читать книгу, особенно ту часть, где описывается жизнь в лагерях Нацвиллер и на острове Узедом, – написал об этой повести Николай Иванович Куропатов со станции Доскино Горьковской железной дороги. – В сентябре 1943 года за побег из лагеря Франкенталь я был брошен в концлагерь Нацвиллер. Вместе с Кривоноговым был перевезен в концлагерь на остров Узедом. Я лично наблюдал момент подъема на самолете десяти счастливцев».

В повести немало мест, которые нынешняя цензура, коей у нас, разумеется, нет, с удовольствием вымарала бы. Не всем, к примеру, понравится сцена, в которой к только что попавшим в плен советским бойцам приезжает в лагерь откормленный батюшка в золотом облачении, проводит службу (паству при этом держат на прицеле немецкие охранники), потом собирает пожертвования на храм и уезжает. Однако из песни слов не выкинешь. Не секрет, что некоторые служители православной церкви верой и правдой прислуживали оккупантам, видя в них избавителей от большевиков или же по иным, более прагматичным соображениям.

Сейчас таких книг уже не пишут. Война причесана и приглажена, или же наоборот – авторы не жалеют черной краски: войну выиграли штрафники и уголовники, мы завалили немцев трупами, и вообще все красноармейцы были плохо одетыми и обутыми, малограмотными полулюдьми, и если бы не своевременное вступление в войну США и их союзников…

«Однажды зимой среди пленных стали отбирать евреев. Их сажали в карцер, а потом уничтожали. У нас в бараке переводчиком был еврей Лева, умный и образованный парень, который совершенно свободно говорил по-немецки. Он до войны окончил какой-то институт, потом его взяли в армию, там он окончил военное училище и получил звание лейтенанта. Сражался с немцами с первых дней войны. В плен попал тяжелораненым. В лагере, несмотря на то что его назначили переводчиком, он держал себя с товарищами просто, по-братски делился со слабыми едой, хитрил с немцами. Словом, был свой парень. Теперь над Левой нависла опасность, и все мы думали, как отвести ее.