Я быстро понимаю: будет труднее, чем хотелось бы.

Тёплая, отвратительная вода Моря — как кисель из донной взвеси. В ней попадаются какие-то слизистые комки или пласты слизи величиной с одеяло, толщиной в ладонь. Они медленно дрейфуют с подводными течениями. Микроорганизмы или местные водоросли — учёные бы разобрались, мы не разбираемся, для нас это просто помеха. Замедляют движения.

Но слизь — полбеды. Утром восходит местное солнце — карликовая звёздочка — и быстро раскаляется добела. Солнечные лучи жалят головы, от них нет спасения, мы ныряем в тёплую муть, но она почти не охлаждает. Я понимаю, почему военные людей выбрали для нас этот мир и это море: злая ирония, жестокая пародия на Океан. Куда вы тут сбежите, шедми? Уходить вашим душам в эти тёплые буровато-жёлтые воды, населённые только слизью…

Я понимаю: мы не все выйдем из этой воды. Но надо держаться на плаву.

Мы плывём почти наравне с катером. Сейчас мне кажется, что в этом есть смысл: заметят ли нас с орбиты, нет ли — а помощь некоторым из нас может понадобиться сейчас. Катер оказывается больше, чем я думал, он — спасение. На нём — очищенная пресная вода, медикаменты. Можно бросить с борта бутылку с водой, можно спустить верёвочный трап, чуть сбавив ход — и кто-то поднимется на палубу, чтобы немного отдохнуть.

Наша общая скорость безобразно мала. Но быстрее не получается.

Жуткий зной — бесконечен. Становится всё жарче, дышать тяжело, мы ныряем и плывём под водой — там чуть легче, но в толще воды висят слизистые образования, более плотные, чем пласты на поверхности. Они полупрозрачны, почти не видны в водяной мути, липнут к коже, к одежде, к волосам — от них тяжело освободиться.

Путь похож на пытку.

Я много раз думаю: если бы не катер — мы многих потеряли бы ещё днём.

Но и на палубе катера — тяжело, не скрыться от жары. Я думаю о наших раненых, которых люди обливают водой, чтобы хоть немного охладить.

Море Эльбы — та же пустыня.

Мой братишка Элгрэ пытается шутить, щёлкает дельфиньей речью:

— Командир… знаешь, откуда на Эльбе… море?

— Откуда? — отзываюсь я на выдохе.

— Местный бог… варил суп из медуз… попробовал — гадость… и выплеснул сюда.

Невольно улыбаюсь.

Думаю о том, что у людей бывают долгие союзы, когда один из родичей становится намного любимее и важнее, чем прочие. У нас с Элгрэ — такой союз. Как забавно.

Люблю всех. Но мой стрелок — кусок моей души; мы — телепаты, хоть телепатии и не бывает.

— Бог… перекипятил его, Элгрэ! — отзываюсь я.

Элгрэ отвечает дельфиньей трелью. Те, кто ближе к нам и хорошо слышали — встряхиваются, плывут быстрее.