Голос Сэру:

— Радиоактивный пепел…

Живые выныривают и плывут к свету. Я кладу руки Элгрэ на край плота:

— Братишка, держись. Я должен посмотреть — вдруг ещё кто-то не может видеть из-за той вспышки.

Элгрэ просит, как белёк:

— Командир, останься!

Глажу его по щеке:

— Братишка, тюленёнок, я вернусь. Сейчас вернусь.

Вода вокруг почти горяча, но внутри меня — чёрный лёд. Мой стрелок — слеп. Я убил бы голыми руками того, кто это сделал с ним… того, кто это сделал со всеми нами.

И со своими братьями. Я вижу подплывающих шедми, но не вижу людей. Когда ударила волна, они все, видимо, были на поверхности или очень близко к ней. Я не помню, как нырял, но, видимо, меня вёл инстинкт: шторм — ныряй как можно глубже. Людям инстинкт велит всплывать наверх…

Маленькая девичья рука. Кые.

— Это ты, боец? Прости, я имя забыла… всё перемешалось…

— Ничего.

Голос:

— Кто здесь? Где вы?

Голос:

— Больно! Больно!

Я плыву на голоса, почти не чувствуя собственного тела. Я думаю об Элгрэ. Я думаю о родичах. Я думаю о людях. Я заставляю себя дышать.

Мрак бесконечен. Настанет утро, но не рассветёт: радиоактивный пепел затянул небо. Ужасное багровое свечение меркнет. Догорает и горючка, разлившаяся по поверхности воды. Остаётся только свет прожектора над неживой водой.

Проходит время и ещё время.