Гхеорг крупнее большинства людей. Он как шедми среднего роста. Грива на его круглой голове острижена коротко, торчит вверх, как металлическая щётка. Такая же щётка иногда отрастает у него на лице, он сбривает её. Его глаза вечно прищурены, его нос сломан в двух местах, у него есть стальной протез переднего зуба, в общем, мы все считаем, что он вылитый персонаж героического эпоса. Суровый боец, способный удушить клыкобоя голыми руками.

Ему упорно не даются ни язык Атолла, ни тот обезличенный, суховатый вариант языка Срединного Архипелага, с примитивной грамматикой и обширным лексиконом, на который все переходят, чтобы быть понятыми в любом случае. Гхеорг честно пытается освоить правильную речь, мы честно пытаемся слушать внимательно — но стоит ему открыть рот, как нас душит хохот, мы ничего не можем поделать.

— Может, у тебя радугу поискать?! — рычит Гхеорг на Юрмэ. — Треснувшей рукояткой облезлого весла?!

Мы все понимаем, что он бранится — и Юрмэ понимает тоже. Но делать серьёзный, а тем более огорчённый вид — невозможно. Нам всё смешно: его пятнистая куртка, словно заляпанная тиной, его остриженная грива, его походка, его манера стоять, вытянувшись… нам смешно, когда он пытается учить нас стоять «в шеренгу» и стоять «в колонну», смотреть влево, смотреть вперёд… Гхеорг считает, что делает нечто важное; для нас это действо — экзотическая игра, мы толкаемся и тыкаемся, подражаем ему, поднося пальцы к виску, топаем при ходьбе — и прыскаем от любого слова.

Мы очень любим людей, они нам интересны. И нам страшно нравится Гхеорг, а его это бесит.

— Вы должны понять, что такое война! — рычит он.

Мы не понимаем. Не понимаем, что такое война в космосе, какое это может иметь к нам отношение, зачем нам эта покрытая водорослями древность, безумие, которое тянут в наше спокойное сегодня… Не понимаем, что такое «дисциплина», что такое «субординация» и что такое «отдать честь»: уморительные человеческие игры? Честно пытаемся понять, расспрашиваем и смеёмся…

И тогда он приносит ВИДпроектор. С земной хроникой. И переходит на родной язык: мы понимаем русский и уже хорошо говорим по-английски.

Мы смотрим чудовищное видео. Молча. Не смеёмся больше. Наши ноздри сжимаются, у нас шок, даже не культурный шок.

Гхеорг спрашивает:

— Что вы поняли?

Мы молчим. Смотрим на него.

Он спрашивает:

— Что такое геноцид? Что такое оружие массового поражения? Что вы поняли, тюлени вы тупые?!

Мы ещё не можем сформулировать, но начинаем понимать.

Гхеорг говорит:

— Вот что такое Земля и люди. Хотите, чтобы это случилось с Шедом?