Чужой и отвратительный нам мир Земли. Мы можем о нём узнать.

Женщину Эн ругают на следующий день, но не забирают у нас то, что она принесла. И нам немного легче ждать.

А потом с нами заговаривает человек Сю.

Из-за человека Сю наша жизнь становится нормальнее. Другие люди считают, что у нас не должно быть книг, не должно быть ничего, на чём можно рисовать и писать: считают, что мы должны превратиться в животных. Но Сю их как-то переубеждает. Нам становится легче ждать, мы чувствуем себя живыми, мы говорим на английском языке, у нас появляются силы надеяться — мы изучаем Землю, как нас учили Старшие. Мы верим, что это когда-нибудь понадобится.

Люди говорят нам, что Шеда больше нет. Что Старшие не придут за нами никогда. Что мы — трофей, животные для людей. Сырьё. Но мы знаем: всё это ложь.

Пока человек Сю не говорит мне, что нужно бежать. Что можно бежать. И мы бежим, хоть нам негде спрятаться в чужом мире. Не зная, как будем выживать.

Мы продолжаем надеяться, что Старшие придут за нами.

И они пришли! Пришли же! Пришли!

Теперь нам надо всё доделать. Освободить остальных детей. И отомстить.

Мне становится спокойнее. Я могу заснуть.

* * *

С утра я веду кораблик людей к тому месту, где люди крали жизни наших бельков.

Человек Саид говорил, что нас никто не видит и не слышит. Он биоформ и делает чудеса. Наши Старшие давно говорили, что в Галактическом Союзе есть миры с возможностями, похожими на шаманство, мне это казалось сказкой… но Саид работает в ГС, и он — вполне шаман. Я сижу рядом с креслом штурмана, я показываю путь по карте, такой же, как на моём планшете, около меня Тари слушает океан. Нас ведут знаки, не особенно понятные людям: те пушистые линии магнитного поля мира, которые щекочут в голове, когда на них настраиваешься. Видимые не глазами, а душой. Путеводные линии в океане.

А в десяти линиях от нас проходит громадный авианосец людей. Ощупывает океан лучами радаров. Я чувствую его, как горячее пятно в голове — и страх свинцовым шариком катается в зобу. Но с авианосца нас не видят.

Это чудо, сделанное Саидом.

Мы с Тари находим станцию вместе — и у неё каменеет лицо. Она видит это, видит сооружение внутри скалы, как крепость — и она, наверное, слышит всех… наших… братьев и сестёр моих. Кроме уцелевших бельков, рождённых на Земле: у них же нет маячков.

Но мне кажется, что Тари слышит и их. По лицу вижу, что слышит.

От близости этой станции мне больно. Боль протыкает насквозь, как ледяной шип. Делается больно памяти, разуму — не телу, но лучше бы телу. Нет таких лекарств, чтобы вылечить память.