Д.И. Мейер в своё время утверждал, что право наследников, приобретающих право наследования в имуществе наследодателя, «открывается двояко: на основании духовного завещания наследодателя или непосредственно по определению закона. Однако нередко оба этих основания в одном и том же случае конкурируют, так что право наследования отчасти открывается по духовному завещанию, отчасти – по закону, притом по воле самого наследодателя или независимо от её, в пользу одного и того же лица или так, что по одному основанию право наследования открывается для одного лица, а по-другому – для другого» (Мейер Д.И. Русское гражданское право). Поэтому юридические советники Толстого предпринимали попытки привести его последнюю волю хоть в какое-то соответствие с действующим гражданским законом; по этой же причине некоторые варианты завещания были просто отвергнуты. По свидетельству очевидцев происходящего, сложность законодательных формулировок, о которых они раз за разом напоминали Льву Николаевичу, абсолютно верящему в собственное право самому распоряжаться своим имуществом без посредничества государственной бюрократии, просто выводила его из себя.

По странному стечению обстоятельств, юридические советники Толстого не предлагали ему вполне законных вариантов, связанных, например, с «суспензивным условием» или с «отлагательным сроком». Ведь существовавшей юридической практикой вполне допускалось составление завещаний под условием: например, завещательных распоряжений имуществом во временное пользование по истечении определённого срока, на который приобреталось право собственности. Как минимум наследникам могло было быть предложено условие пользования авторскими правами в течение ограниченного срока – 5 или 10 лет, например, – после которого они должны будут передать их в общее пользование.

Конечно, никто не запрещал Льву Николаевичу передать права на публикацию своих сочинений Академии наук, членом которой он состоял.

Довольно частным явлением было завещание своего имущества церковным приходам, причтам, монастырям, по поводу чего, естественно, была обширная судебная практика не согласных с таким решением родственников усопших. Правительствующий Сенат в 1871 году рассматривал дело Иванова, который завещал своё имущество, оценённое в 821 000 рублей, Императорскому Человеколюбивому обществу. В решении было сказано: «По смерти его оказались ещё банковские билеты, не поименованные в завещании. Эти билеты Человек. общество стало присваивать себе, ссылаясь на то, что из прочего имения не выручено всей показанной в завещании суммы 821 000 р., и доказывая частными письмами завещателя, что он пожертвовал всё своё имение в пользу Человек. общества». Кассационная инстанция специально указала на то, что основанием для наследования может быть только духовное завещание, оформленное в соответствии с законом, а не частные письма наследодателя, но во исполнение воли завещателя обязала наследников доплатить императорскому обществу до полной суммы, указанной в завещании.