Потому что теперь я одна из них,

Потому что, делая, что хочу,

Забываю всё в тот же самый миг.

Лис с лёгкостью продолжил движение клинком, разбрызгав по комнате чёрную в притушенном освещении кровь, и, толкнув створки двери, той же танцевальной походкой под замирающие аккорды вышел на просторный балкон. Ещё миг, и кицунэ без страха вскочил на перила, и рухнул вниз…

– Аааааа!!!

От собственного крика Сухомлинов подскочил на кровати. В тот же миг испуг достиг новой вершины – дверь чуть ли не слетела с петель, а ударивший из коридора прямо в глаза свет не позволил спросонья понять, кто же вломился в опочивальню, охрана, или убийцы? Да и не задавало таких вопросов насмерть перепуганное страшным сном человеческое сознание.

Ему в лицо что-то кричали, трясли за плечи, но Василий Алексеевич только с шумом тянул воздух, да понемногу просветлялся взгляд, узнавая знакомые лица встревоженных телохранителей.

– Я в порядке…

Он бормотал эту короткую фразу, как заклинание, стараясь отогнать наваждение, но взгляд искал на пороге собственно тело в луже крови – жуткий образ никак не уходил из головы. На шум уже прибежали два его сына, старший Антон, тут же метнулся к столу за таблетками, а младший, Григорий, поднёс своему отцу стакан воды.

Пока Сухомлинов трясущимися руками заталкивал в рот пилюли, и, чуть не расплёскивая воду, пытался запить горькую микстуру, один из охранников склонился к нему, загородив широкими плечами вид в коридор:

– Всё в порядке, босс? Кошмар приснился? Может врача позвать?

Делец наконец проглотил лекарство, и тут же задышал ровнее, закрыв глаза от облегчения: препарат ещё не подействовал, но мозг в подобные минуты, бывает, работает странно – можно даже дать вместо успокоительного банальные витамины, а в организме всё равно сработает выключатель. Дыхание успокаивалось, сердце уже не стремилось разорвать грудную клетку. Погрузившись чуть ли не в нирвану, делец даже не заметил, как его сыновья, с округлившимися от ужасами глазами, пятятся от входа. Не заметил, как над склонившимся охранником сверкнул острый клинок.

Нависший телохранитель издал какой-то странный звук, словно поперхнулся, и Сухомлинов открыл глаза – кошмар явно не собирался отпускать его. Грудь человека была пронзена лезвием, а убийца за шиворот отшвырнул тело к порогу. Переполненный паникой взгляд в слепой надежде метнулся ко второму охраннику, но тщетно – тот с перерезанным горлом уже лежал ничком на кровати, быстро затихая.

– Я бы сказал, что ни будь вроде: добрый день, Василий Александрович, – с кривой усмешкой сказал кицунэ, словно акула, обходя кровать кругом.