Кирилл удивлённо спросил:

– Как можно понимать язык медведя, да ещё и самому уметь разговаривать на медвежьем языке?

Кузьма ещё больше засмеялся и стал увлечённо объяснять:

– Понимаешь, когда он так смотрит наверх, громко дышит со звуком и трясёт в это время свою тушу, подпрыгивая, то тогда я тоже начинаю делать, как он. Поднимаю голову и начинаю громко дышать, издавать звуки и трястись. Такой смех понятен только нам двоим. Я всегда стараюсь делать как он. Я разговаривать умею по-медвежьи. Для меня это очень легко. Любой его звук я запоминаю всегда как музыку, замечая при этом, какие делает он движения в это время лапой, головой и всем своим телом. Когда я начинаю делать за ним такие движения и такие же звуки, то замечаю, что он понимает меня и так же отвечает. Мне всегда нравилось долго за ним наблюдать и делать точно так же, как он, и много раз повторять. Потом все его звуки и движения стали приходить сами по себе, по привычке, так как я и он всегда находились рядом, и я привык делать всё почти так, как он это делал. Потом я стал понимать даже и его дыхание. Это для меня, как разговор молча. Когда мы лежим рядом и он начинает на меня тихо дышать, я от него сразу отхожу, потому что понимаю, что он хочет сказать мне: «Отстань, не мешай мне спать, а то расцарапаю». В общем, я его с полуслова понимаю.

Этот незатейливый рассказ Кузьмы, который он сопровождал порой комичными жестами и забавными звуками, заметно развеселил всех, за исключением Валентина Николаевича – улыбка едва тронула уголки его губ. Ему не было скучно – нет. Просто он был очень удивлён тем, с каким непринуждённым юмором парень всё это рассказывал. А ведь в то время, о котором он рассказывал, он был совсем ещё ребёнком, и тогда ему, наверняка, было не до смеха. В тайге даже взрослому-то находиться страшно, а уж ребёнку тем более. Слушая Кузьму, Валентин Николаевич невольно представлял себя на месте мальчика… Вот поэтому он и воспринял рассказ Кузьмы со всей серьёзностью и твёрдо решил, что должен сделать всё от него зависящее, чтобы парень был счастлив. А для этого, как минимум, нужно, чтобы Юлия непременно выздоровела. Ведь всем ясно без преувеличения, что эти двое – Кузьма и Юлия – просто созданы друг для друга. Подумав об этом, старик решил немедленно обратиться к Кириллу и попросить адвоката найти его фронтового друга и на словах передать от него – Валентина – огромную просьбу принять участие в судьбе этой девочки и помочь в её лечении.

Валентин сидел, сгорбив спину и нахмурившись. Он обдумывал, с чего начать разговор с Кириллом, но, молодой человек, как будто прочитав его мысли, сам подошёл к старику, облегчив тем самым его заботы. Почувствовав это, Валентин несколько напряжённо произнёс, не поворачивая головы: