Так говорили в «Моряках». Но мы поостережемся решительно утверждать, как это обычно делается в таких случаях, что предстоящее событие вызвало огромную сенсацию, что о нем болтали языки всех сплетниц и тому подобное, поостережемся, хотя это и придало бы некоторый блеск истории нашей бедной единственной героини. Если не считать суетливых любителей распускать слухи, люди обычно проявляют лишь временный и поверхностный интерес ко всему тому, что не имеет к ним прямого отношения. Правильнее будет сказать, что Кэстербридж (за исключением упомянутых девятнадцати молодых девиц), услышав эту новость, на минуту оторвался от своих дел, а потом внимание его отвлеклось, и он продолжал работать и питаться, растить своих детей и хоронить своих покойников, ничуть не интересуясь брачными планами Фарфрэ.

Ни сама Элизабет, ни Фарфрэ ни словом не обмолвились ее отчиму о своих отношениях. Поразмыслив о причине их молчания, Хенчард решил, что, оценивая его по прошлому, робкая парочка боится заговорить с ним на такую тему и видит в нем лишь досадное препятствие, которое она с радостью устранила бы со своего пути. Ожесточившийся, настроенный против всего мира, Хенчард все мрачнее и мрачнее смотрел на себя, и наконец необходимость ежедневно общаться с людьми и особенно с Элизабет-Джейн сделалась для него почти невыносимой. Здоровье его слабело; он стал болезненно обидчивым. Ему хотелось убежать от тех, кому он был не нужен, и где-нибудь спрятаться навсегда.

Но что, если он ошибается и ему вовсе нет необходимости разлучаться с нею, даже когда она выйдет замуж?

Он попытался нарисовать себе картину своей семейной жизни с будущими супругами: вот он, беззубый лев, живет в задних комнатах того дома, где хозяйничает его падчерица; он стал безобидным стариком, и Элизабет нежно улыбается ему, а ее муж добродушно терпит его присутствие. Гордость его жестоко страдала при мысли о таком падении, и все же он ради Элизабет готов был вынести все, даже от Фарфрэ, даже пренебрежение и повелительный тон. Счастье жить в том доме, где живет она, наверное, перевесило бы горечь подобного унижения.

Впрочем, это был вопрос будущего, а пока что ухаживание Фарфрэ, в котором теперь сомневаться не приходилось, поглощало все внимание Хенчарда.

Как уже было сказано, Элизабет-Джейн часто гуляла по дороге в Бедмут, а Фарфрэ столь же часто встречался там с нею как бы случайно. В четверти мили от большой дороги находилась доисторическая крепость Мэй-Дун, громадное сооружение, огражденное несколькими валами, так что человек, стоящий на одном из этих валов или за ним, казался с дороги чуть заметным пятнышком. Сюда частенько приходил Хенчард с подзорной трубой и, наставив ее на неогороженную Via – древнюю дорогу, проложенную легионами Римской империи, – обозревал ее на протяжении двух-трех миль, стараясь узнать, как идут дела у Фарфрэ и очаровавшей его девушки.