— Тут все в таком порядке. Трудно поверить, что фабрика пострадала от страшного наводнения.

— Соберитесь с духом. Сейчас вы увидите такое…

Он вынул из кармана большой ключ и, вставив его в латунный замок, повернул, а потом толкнул дверь и отступил в сторону. Кэрри прошла мимо него в квадратный холл с высоким потолком.

Ее взору предстала картина полного разорения.

Холл был пуст.

Метка, показывающая уровень воды во время наводнения, достигала почти пяти футов. Выше нее сохранились красивые обои, а ниже они отклеились и свисали со стен безобразными лохмотьями. Пол тоже был сильно поврежден: старые доски сгнили и провалились; сквозь зияющие дыры виднелись балки, черные провалы и далеко внизу — стены фундамента. Воздух был пропитан удушливым запахом сырости и плесени.

— Здесь находилась приемная для посетителей, ведь так важно сразу произвести хорошее впечатление. Она была прекрасно меблирована и устлана коврами, на стенах висели портреты Мактаггертов, основателей фабрики. Видите, сохранился только лепной карниз, а все остальное после наводнения пришло в такое состояние, что восстановлению не подлежало и было вывезено на свалку.

— Долго ли ждали, когда спадет вода?

— Примерно, неделю. Как только стало возможно, установили промышленные вентиляторы, пытались просушить вещи, но было поздно — спасти ничего не удалось.

— А раньше река разливалась?

— Только однажды. Примерно пятьдесят лет назад. После этого возвели дамбу и шлюз, чтобы регулировать уровень воды. Но на этот раз дожди шли беспрерывно, а тут еще необычайно высокий морской прилив, и река просто вырвалась из берегов.

— Трудно представить.

— Да. Идемте посмотрим, только осторожно, чтобы не провалиться под пол.

Сэм отворил дверь, которая находилась в глубине холла. Кэрри шла за ним. Они попали в просторное, как склад, помещение с полом из каменных плит; свет сюда проникал сквозь стеклянную крышу. Пусто, гулко и пронизывающе холодно. По всему было видно, что это фабричное помещение, о чем свидетельствовали и вмонтированные в пол рамы, на которых когда-то стояли ткацкие станки. Вдоль дальней стены открытая деревянная лестница вела наверх, на галерею.

Заброшенность, уныние, запустение.

— Что здесь делали? — спросила Кэрри, и ее голос эхом отдался от грязных, голых стен и высокого потолка.

— Это ткацкий цех. Фергюс Скиннер — это он управлял фабрикой, когда случилось наводнение, — рассказал мне, что произошло. В ту ночь они работали допоздна, пытались сделать хоть что-нибудь. Надеялись, что вода пойдет на убыль, но не тут-то было. Самый большой финансовый урон нанесла гибель готовой продукции, упакованной и предназначенной к отправке. Фергюс сказал, что, когда он пробрался в контору, вода была ему по грудь. Компьютеры утонули, а в коридоре плавали документы, их туда вынесло водой… Как только вода спала, рабочие принялись спасать, что можно. Отчаянная, но почти безнадежная попытка. Половину всего парка машин можно было пускать на слом, в том числе и немецкие электронные челночные станки, которые установили совсем недавно, когда перешли на новую, очень дорогую технологию. Что сохранилось, так это несколько старых, более примитивных машин и станков, им уже по сорок—пятьдесят лет. Инженеры демонтировали кардочесальную машину и отчистили ее, пока не заржавела, так что мы сможем снова ее установить. Осталось еще кое-какое итальянское оборудование. Мы хотим послать его в Милан, чтобы его там отремонтировали, и в дальнейшем будем его использовать.