Я назову тебе эти причины не для того, чтобы оправдаться, а чтобы дать тебе пищу для сплетен. Тебе ведь нравится перемалывать косточки. Ворчать, брюзжать, зудеть ad nauseam[62], какие все вокруг дураки и что ты, правда, достойна лучшего… Да, это в твоем духе — возложить всю вину на других, ни секунды не усомнившись в собственной правоте. Нет, я не сержусь на тебя, ты знаешь, я даже завидую тебе… Мне бы тоже порой хотелось быть как ты. Это упростило бы мою жизнь. К тому же я знаю, что тебя просто так воспитали, что ты единственный ребенок в семье, и твои родители не могли на тебя наглядеться, и что любой каприз сходил тебе с рук, и что… ну и вот, что… естественно, в конце концов это тебя избаловало…

Да что тут говорить, если они даже на твоего дурацкого бретонца закрыли глаза! Нет, я знаю, ты не злая. Ну да ладно. Все же я назову тебе эти причины, чтоб тебе было чем заняться. Тебе и твоей матушке.

(Молчание.)

Я ухожу, потому что в кино ты вечно портишь мне последние минуты фильма… Каждый раз… Каждый раз ты так со мной поступаешь…

Хотя ты прекрасно знаешь, как это важно для меня — еще немного посидеть в темноте, оправиться от эмоций, читая длинную вереницу незнакомых имен, для меня это жизненно важный промежуток, отделяющий воображаемый мир от реального… Тебя это раздражает, о’кей, но я же тебе говорил, сто раз говорил: уходи, подожди меня в холле, подожди меня в кафе, ходи в кино с подругами, только никогда больше так не делай: не спрашивай меня, в какой ресторан мы пойдем, не рассказывай мне о своих коллегах или о том, как жмут тебе туфли, как только закончился фильм.

Да, даже если фильм оказался плохим. Неважно. Раз уж я досмотрел его до конца, я не хочу уходить, пока не удостоверюсь в том, что благодарностью не обошли мэра последнего захолустного городка, и пока в заключение не увижу собственными глазами слова Dolby и Digital. Даже если это был датский или корейский фильм и я ничего не понял в титрах, мне все равно это необходимо. Вот уже почти три года, как мы вместе ходим в кино, и вот уже почти три года, как я на первых же строчках титров чувствую, как ты напрягаешься, напрягаешься в буквальном смысле слова и… и ты… знаешь, да иди ты к черту, Мелани. Ходи в кино с кем-нибудь другим. Я ведь не многого у тебя просил, и даже, по-моему, это было единственным, о чем я тебя когда-либо просил, и… и нет…

(Молчание.)

Вторая причина заключается в том, что ты всегда отъедаешь кончики от моих кусочков торта, и это тоже мне надоело терпеть. Под тем предлогом, что ты следишь за фигурой, ты никогда не заказываешь десерт, и каждый раз, когда мне приносят мой, ты тут же хватаешь мою десертную ложку и съедаешь кончик. Так… так вообще-то не делается. Даже если ты заведомо знаешь ответ, все-таки могла бы и спрашивать у меня разрешения, хотя бы ради поддержания иллюзии того, что я существую. К тому же, кончик — это лучшая часть торта. И это особенно верно в отношении лимонников, чизкейков и фланов, которые, как ты знаешь или однажды узнала, являются моими самыми любимыми десертами.