– Какую? – прошептала Эшлинг.

– Что ты не собираешься надираться сегодня вечером, а я собираюсь. Сегодня я уж точно нажрусь! – Он вылил в стакан остатки виски и залпом выпил, бросил бутылку вверх дном в корзину для мусора и улыбнулся Эшлинг натянутой, неестественной улыбкой. – Ну что же, мадам, не изволите ли присоединиться ко мне? В конце концов ты моя жена, а место жены – рядом с мужем… а также под ним.

– Я полагаю, сегодня у нас была единственная возможность обсудить проблему. И мы все испортили. – Эшлинг встала.

– Ну что же, тогда по коням?

Эшлинг прикинула, что спокойнее будет пойти с ним, чем лежать здесь, в страхе ожидая, как он сюда завалится пьяный и разбудит Гретту Росс и ее двенадцать постояльцев.

– По коням, – согласилась она.

– Так-то лучше, – сказал Тони, к которому снова вернулось хорошее расположение духа.

* * *

Саймон и Генри вели себя словно братья Вестерны из мюзикла: один начинал предложение, а другой заканчивал. Когда они пригласили Элизабет в шикарный французский ресторан и даже принесли ей орхидею, чтобы приколоть к платью, она решила, что с ними можно недурно провести время. Саймон сказал, что Генри много знает про вино, а потому им с Элизабет придется сидеть и выслушивать его длительную дискуссию с официантом. Генри засмеялся:

– Саймон настолько плохо разбирается в винах, что, когда его однажды спросили, белое ему или красное, он ответил: «Да, пожалуйста»!

Элизабет подумала, что смех делает Генри моложе на вид: не таким сутулым, менее скованным и неуклюжим. Сегодня вечером он и в самом деле чувствовал себя вполне непринужденно, смеялся над собой и позволял Саймону себя передразнивать. Раньше он иногда выглядел очень напряженным и неловким. Возможно, из-за слишком высокого роста его локти и колени, казалось, торчат во все стороны. Создавалось впечатление, что если он упадет, то может разбиться на мелкие кусочки, а если внезапно встанет, то все вокруг может попа́дать. Хотя на самом деле это впечатление не соответствовало действительности. Генри вовсе не был неуклюжим, он только казался таким.

Сегодня он, должно быть, вымыл голову, прежде чем прийти: его аккуратно уложенные русые волосы выглядели мягкими и сияющими. У него такие светлые брови и ресницы, что, будь он девушкой, пришлось бы их подкрашивать, подумала Элизабет. Ну разве не глупо, что девушки всегда пытаются как-то изменить свое лицо, а мужчинам ничего подобного и в голову не приходит?

С лицом Генри Мейсона все было в порядке, ничего менять не требовалось. Оно просто ничем не примечательно, вот и все. Нужно хорошенько к нему приглядеться, чтобы запомнить.