– Я ненадолго, скоро вернусь.

– Но куда…

В конце концов Эшлинг пошла спать. В комнате было холодно, несмотря на обогреватель, и она надела кардиган поверх ночной рубашки. Устроилась на диванчике и взяла книгу, которую любила читать в детстве, – «Ослик сборщика торфа» Патриции Линч. Она читала медленно, как когда-то вместе с Элизабет, и вспоминала, как объясняла ей непонятные места про добычу торфа на болотах. Она думала о Элизабет и Генри, об их шикарной квартире в Лондоне, где мистер Уайт проведет с ними праздники. Вспоминала, как Генри смотрел на Элизабет во время свадебного банкета. Тони никогда так не смотрел. И зачем только он упорно звал ее замуж? Зачем он вообще хотел жениться? Может быть, в то время он уже начал спиваться, просто она не замечала? Почему она решила, что он ее любит? Она ведь никогда не думала, что сама в него влюблена, во всяком случае так, как описывают в книгах. Или так, как Элизабет любила Джонни или как Ниам сходит с ума по своему студенту-медику. К Тони она подобных чувств никогда не испытывала и, возможно, наказана за то, что вышла замуж без любви. Но, черт возьми, как, живя в Килгаррете, она могла бы узнать, что такое любовь?!

– Я, должно быть, спятила, когда решила выйти за него. Совсем, совсем спятила, – произнесла она вслух.

Как ни странно, после этих слов ей полегчало. По крайней мере, в ситуации появилась ясность: Эшлинг О’Коннор вышла замуж за Тони Мюррея, потому что сошла с ума.

* * *

Эйлин удивилась, что Эшлинг не поехала на скачки в Леопардстаун.

– Ты ведь обожала бывать там на День святого Стефана! – сказала она, когда Эшлинг пришла к ланчу и принялась клевать остатки холодной индейки. – Эй, хватит! Если ты выберешь лучшие кусочки мяса, то мы останемся без ланча!

– У меня не было настроения… Тони думает, что я с него глаз не свожу и постоянно за ним надзираю. Он повторяет, что это лишь вторая порция, хотя на самом деле уже седьмая. Я только раздражаю и его, и всех остальных.

– Но разве тебе не следует быть вместе с ним? Морин сказала, что видела его сегодня утром и у него жуткий порез над глазом. Я тебе это говорю без всякой задней мысли только потому, что ты сама такой разговор завела.

– Насколько я поняла, вчера утром он резко затормозил, едва не убив Лайонела Коглана. Мальчик учился ездить на новом велосипеде. У него синяки и два треснувших ребра, а у Тони порез над глазом, который, скорее всего, следовало бы обработать, но он наотрез отказывается идти к врачу.

– Боже милостивый! – ужаснулась Эйлин.

– Вот именно. Когланы повторяют, что, слава богу, Тони не получил серьезных увечий и какой он молодец, что свернул и не сбил Лайонела, который до сих пор испуган до смерти и лежит в кровати, пытаясь объяснить, что всего лишь катался на новом велосипеде, когда этот пьяный псих выскочил из-за угла на скорости сто миль в час. Конечно, Лайонел ничего подобного не говорит, поскольку не знает, как сказать, но именно так ему следовало бы выразиться.