Энни деловито сказала, что она была совершенно права. Позволить мальчишке ездить на мотоцикле — то же самое, что позволить ему играть с ружьем. А Брайан сказал: «Думаю, там, на небе, он очень жалеет, что причинил вам такое горе».

Никто другой ей этого не говорил. Потому что с того дня, когда она узнала о катастрофе, все слова на свете потеряли для нее смысл. Мэрилин уронила голову на стол и выплакала все слезы, которые, как она теперь знала, следовало выплакать за последние полтора года. Но тогда у нее не было слез. Они появились только сейчас.

Рия доехала до ближайшего городка и села в микроавтобус, шедший до аэропорта имени Кеннеди. Месяц назад Мэрилин сделала то же самое. Неужели прошел целый месяц? А еще через тридцать дней Рия отправится домой. Она закрыла глаза и изо всех сил пожелала, чтобы этот месяц стал для детей самым счастливым в жизни. Стремление переплюнуть Дэнни и Бернадетту тут было ни при чем. Теперь это не имело никакого значения. Они имели право на каникулы и хороший отдых. Имели право надеяться на то, что будущее будет не таким мрачным.

Она не станет возмущаться и указывать Энни, что ей делать, а что нет. Энни уже достаточно взрослая и сможет сориентироваться в этом уютном и спокойном городе. Здесь намного безопаснее, чем в столичном Дублине. И, слава богу, от Китти ее будут отделять три тысячи миль. И бестактности Брайана не будут выводить ее из себя. Этот ребенок неисправим, так что и пытаться нечего. Он может сказать кому угодно самые ужасные вещи. Например, спросить Джона и Джерри, почему они не женаты, Хейди — почему у нее нет детей, а Карлотту — почему она так странно говорит по-английски. Здесь Брайану придется преодолеть целые километры минных полей. Но она не будет его стыдиться или заставлять сына сначала думать, а потом говорить.

Она мечтала крепко обнять мальчика и не почувствовать, что он пытается отстраниться. Мечтала, чтобы Энни сказала: «Мама, ты потрясающе выглядишь, ты так загорела, я ужасно скучала по тебе». Но по дороге в аэропорт Кеннеди Рия твердила себе, что нельзя строить иллюзии. Ничего подобного не случится: в конце концов, дети не видели ее тридцать дней.

Помни это, Рия, помни. Стань взрослой и научись жить в реальном мире.

Дэнни позвонил снизу. Было десять часов вечера. Розмари, сидевшая за письменным столом, отложила документы, посмотрелась в зеркало, взбила волосы, прыснула на себя дорогими духами и нажала на кнопку домофона.

— Дэнни, почему ты не хочешь взять ключ? Я предлагала.

— Ты знаешь, почему. Соблазн слишком велик. Я тогда вообще не уйду отсюда. — Он улыбнулся той лукавой улыбкой, от которой у Розмари всегда таяло сердце.