В 1999 году, в тот день, когда я узнала, что рак вытягивает жизнь из моей матери, я, ничего не видя вокруг, ехала через буш, пытаясь убежать от этой новости. К своему ужасу, я нашла пять трупов слонов с отрезанными хоботами и одного перепуганного слоненка-девочку.

Хобот у нее безвольно болтался, полупрозрачные уши обвисли. Ей было не больше трех недель от роду. Но я не знала, как ухаживать за такими маленькими слонятами, и история этой крошки не имела счастливого завершения.

История моей матери тоже. Я взяла отпуск на шесть месяцев и забросила свои исследования, чтобы побыть с мамой. Когда она умерла, я вернулась в Ботсвану, чувствуя себя совершенно одинокой, с головой погрузилась в работу, чтобы спрятаться от тоски, и обнаружила, что величественные добродушные слоны принимают смерть как нечто само собой разумеющееся. Они не занимаются бессмысленным самоедством: почему я не позвонила домой в День матери; отчего вечно ссорилась с мамой, вместо того чтобы сказать ей, что хочу быть такой же самодостаточной, как и она; зачем говорила, что слишком занята или устала, и не ездила домой на День благодарения, Рождество, Новый год, свой день рождения. Эти вившиеся спиралью мысли убивали меня, каждый виток погружал в зыбучие пески вины. Я начала изучать феномен скорби у слонов почти случайно. Придумала множество причин, почему эти исследования имеют глубочайшее научное значение. Но на самом деле я всего лишь хотела научиться у животных тому, чего не умела сама.

Снова вернувшись в Африку в надежде излечиться от второй в моей жизни тяжкой утраты, я застала момент, когда браконьерство процветало. Убийцы стали хитрее. Если раньше они отстреливали старых самок и самцов с самыми крупными бивнями, то теперь выбирали первого попавшегося молодого слона, зная, что после выстрела стадо собьется в кучу, дабы защитить его, что, разумеется, охотникам было только на руку. Долгое время никто не хотел признавать, что слоны в Южной Африке снова находятся под угрозой, но это была правда. В соседнем Мозамбике их истребляли в огромных количествах, и осиротевшие слонята в ужасе бежали в ЮАР, в Национальный парк Крюгера, что неподалеку от границы.

Одного такого слоненка, девочку, я и нашла, когда пряталась в Южной Африке. Мать этой малышки, жертва браконьеров, получила пулю в плечо и свалилась с ног от слабости, когда рана загноилась. Дочка, не желавшая отходить от матери, выживала благодаря тому, что пила ее мочу. Как только я обнаружила их в буше, сразу поняла: мать придется усыпить, а значит, погибнет и детеныш.