— Итак, — заговорил Алек, — это произошло.

Я кивнул.

— Вы слышали речь?

— Нет, — ответила Рита, с трудом сдерживая возбуждение. — Миссис Паркер выбежала на дорогу и сообщила нам. — В карих глазах со светящимися белками застыла растерянность. — Это кажется невероятным, не так ли?

— Меня тошнит от людской глупости, — мрачно произнес Алек.

— Но ведь это не наша глупость, дорогой.

— Откуда ты знаешь? — осведомился он.

В нескольких ярдах от нас скрипнула калитка, и на улицу вышла Молли Грейндж с молодым человеком, которого я никогда не видел раньше.

Молли — одна из моих любимиц. Тогда она была разумной, прямодушной и хорошенькой девушкой лет двадцати пяти, унаследовавшей светлые волосы и голубые глаза матери и практичность отца. Но мы трое — особенно Рита — прежде всего посмотрели на незнакомца.

Должен признать, выглядел он весьма привлекательно. Его внешность показалась мне смутно знакомой, хотя в тот момент я не мог понять почему. Молодой человек походил на кинозвезду, но не чрезмерно. Он был высоким, хорошо сложенным, с густыми, разделенными на косой пробор волосами, черными и глянцевыми, как у Риты, правильными чертами лица и слегка насмешливым взглядом. На вид он был одного возраста с Молли. Свободный светло-кремовый костюм и яркий галстук контрастировали с простотой нашей одежды.

Должно быть, именно тогда искра коснулась бочки с порохом.

— Эй, Молли! — окликнула Рита. — Слышали новости?

Молли колебалась, и было понятно почему. Недавно у Риты произошла бешеная ссора с отцом Молли, солиситором[3] четы Уэйнрайт. Но обе игнорировали этот факт.

— Да, — отозвалась Молли, наморщив лоб. — Ужасно, правда? Позвольте представить: миссис Уэйнрайт, профессор Уэйнрайт — мистер Салливан.

— Барри Салливан, — уточнил незнакомец. — Рад познакомиться.

— Мистер Салливан — американец, — добавила Молли без особой на то надобности.

— В самом деле? — воскликнула Рита. — Я сама из Канады.

— Вот как? Из какой части Канады?

— Из Монреаля.

— Я хорошо его знаю! — заявил мистер Салливан, опершись на дверцу автомобиля. Но его рука соскользнула, и он шагнул назад. Оба — Салливан и Рита — казались слегка смущенными. Зрелая красота Риты (тридцать восемь лет — самый лучший возраст) внезапно расцвела пышным цветом. Этот двадцатипятилетний парень начал меня беспокоить.