– Надо приступать к работе, – заключил Питер и вышел из кухни. – Алекс, я все приготовлю в кабинете. Спичрайтеры будут на связи в десять.

– Спичрайтеры? – у меня создалось впечатление, что события развиваются просто стремительно.

– Нужно всегда быть впереди таких историй, – пояснил Питер, вероятно, обращаясь ко мне, хотя смотрел он в экран телефона. – Иначе теряешь возможность формировать дискурс. Я буду в кабинете, – и он ушел по коридору, не отрывая глаз от телефона.

– Значит… – начала я.

Я хотела спросить его о том, что мы планировали на завтра: месть за киномарафон, посвященный Дину Мартину, который он устроил в прошлое воскресенье, с просмотром оригинальной версии «Одиннадцати друзей Оушена». Раз уж настала моя очередь, я остановилась на этом варианте – главным образом для того, чтобы увидеть выражение его лица. Но, конечно, дело было не только в кинодне. Я хотела знать, что происходит.

– Ты же знаешь Питера, – отец на секунду поднял глаза и снова уткнулся в бумаги. – Он приехал только сегодня и уже работает полным ходом.

– Ну да. – Я пыталась убедить себя, что еще ничего не случилось, что все по-прежнему в порядке. – Мне, нужно забрать Тоби. Так что я пойду.

– Отлично. – Он не оторвал взгляда от бумаг. – Увидимся. Полагаю, вечером ты с друзьями? – Не дожидаясь моего ответа, он пошел в другую комнату. – Не задерживайся, ладно?

Через мгновение я услышала, как он разговаривает с Питером, и звуки заставки CNN. Телевизор в кабинете, по которому мы смотрели, как Джон Уэйн дерется с плохими парнями, возвращался к своей обычной функции – держать моего отца в курсе всего, что происходит в Вашингтоне.

Я стояла одна посреди кухни, пытаясь собраться с мыслями, говоря себе, что по большому счету тут нечему удивляться. И хотя я честно старалась в это поверить, у меня было чувство, что кто-то просто взял и выдернул у меня из-под ног ковер, а потом, для «полного счастья», – и пол.

В кармане зажужжал телефон.

ТОБИ

ТОБИ

Я посмотрела на ее сообщение и покачала головой. Вряд ли кто-то мечтает о конце этого спора так же сильно, как я.

Я Мы не поедем есть пиццу, потому что ты забыла, что тебе надо работать?

Я

Мы не поедем есть пиццу, потому что ты забыла, что тебе надо работать?