Думаю, меня можно назвать одной из них. Я дочь лодочника и знаю остров как каждую линию на своей ладони. На мне шрамы от падений с велосипеда и веснушки от солнца – в моем детстве не было защитного крема. Меня не воротит от запахов гниющих водорослей, дизельного топлива, подгоревшей картошки фри и птичьего помета.

У нас лучшая вилла, потому что иначе я бы ее не выбрала. Если вы снимаете те, что позади, к нам можете даже не соваться.

Превосходное расположение дома дает мне возможность наблюдать за рыбаками, которые закидывают с лодок удочки, или за отдыхающими на пляже, которые лениво, как тюлени, поворачиваются с боку на бок. Отсюда я могу предсказать погоду и определить грядущую перемену ветра по тому, как он нарезает море на ровные ленты волн. С наблюдательного пункта на балконе я контролирую весь остров и любые передвижения на нем.

* * *

К отдыху на острове прилагаются некоторые сексуальные обязательства – негласный договор, на который большинству пар плевать. Но не мне.

Соленый влажный воздух напоминает пот, высохшие на солнце волоски покалывают чувствительную кожу. Все ощущается обнаженным и загорелым, горячим и страстным. От этого я чувствую себя вновь молодой. От этого я дико хочу Кева. Кев – тот мужчина на пляже, с сильными красивыми руками, и он мой муж.

Другие пары обычно изобретают отговорки, чтобы избежать близости. У них от жары болит голова, ноют мышцы после плавания, от катания на велосипеде стерлись бедра. Это все не про меня. Когда я здесь, я умираю от желания.

Кев разговаривает с Бреттом, моим братом, а рядом с ними в песке торчит бутылка шампанского, истекая слезами испарины. Вино тут льется рекой. Нагретые солнцем стаканы все в песке, потому что дети то и дело случайно пинают их. Вино ударяет в голову, и становишься легкой и свободной, ты готова сорвать верх купальника и кинуться в море, чтобы кипящий прибой оставлял пену на сосках.

Я ныряю в спокойную бирюзовую волну, слишком ленивую, чтобы вырасти во что‑то сильное и рокочущее. Волосы взлетают вверх, следуя течению, а я остаюсь под водой с открытыми глазами и плыву по-лягушачьи. По поверхности расходятся круги, будто море смеется. Даже вода здесь в отпуске.

– Иди ко мне, – зову я Кева и снова падаю в морские объятия.

Мужчины продолжают разговаривать. Бретт пьет маленькими глотками шампанское «Моэт», рядом с ним сырная тарелка. Мой сын Эдмунд строит замки из песка. Кев обмолвился, что хочет позаниматься серфингом, пока остальные не приехали. Но это мое первое купание, и я хочу его прочувствовать. Пена скользит по коже совсем как язык Кева.