Мы поговорили. Тони сказал:

– Знаешь, Фред, этот парень прав.

Нам легко далось это решение. Мы и подумать не могли о нем что-то плохое. Мы решили, что он безвреден – с приветом, но безвреден.

Он ездил на работу на велосипеде до самой зимы – должно быть, час в одну сторону, десять-двенадцать километров от его квартиры на Александер-стрит. Он приходил либо вовремя, либо раньше и работал с семи утра до трех или половины четвертого. Не трепался, делал свою работу, поэтому, когда он попросил ключ, чтобы начинать пораньше, мы дали ему ключ.

Через некоторое время у него начались некоторые проблемы. Он схватил одного парня за шею и впечатал его в стену. Рассказывал странные истории о том, как был солдатом, как одна женщина не хотела признаваться, что она вьетконговка, поэтому они привязали ее ноги к согнутым деревцам, полоснули по промежности, и деревья, распрямившись, разорвали ее на куски. Он улыбался, когда рассказывал об этом.

Потом я узнал, что он приставал к Лоретте Нил, девушке из Западной Вирджинии. Ей было двадцать три или двадцать четыре года, она была пухленькая, одна из наших лучших работниц. В то или иное время у нас работала почти вся семья Нилов – Роско, Рекс Аллен, Дон Уильям, Роберт, Джеймс Эдди, Лоретта – все они хорошие работники. Их мама, Клара, тоже хотела найти работу, сказала, что была поваром и знает, как обращаться с продуктами. Она сказала Тони:

– Я покажу своим детям, как что-то делать, и они лучше справятся с твоей работой.

Тони подумал и сказал:

– Мы наймем их, но ты, мамаша, оставайся дома.

Боже, благослови моего брата, у него было какое-то предчувствие.

Однажды Лоретта пришла в офис и сказала:

– Шоукросс не дает мне проходу. Я ему не доверяю.

Я отвел парня в сторону.

– Арт, – сказал я, – что ты делаешь за стеной заведения, меня не касается, но когда ты здесь, не трогай женщин. Особенно Лоретту.

Он немного вскипел.

– Да ее здесь все трахают, не понимаю, почему мне нельзя.

– Давай-ка полегче, – сказал я.

Потом выяснилось, что это все неправда. Не знаю, откуда у него завелись такие мысли. Лоретта правда много дурачилась, и он, по простодушию, неверно истолковал ее поведение. Так что я сказал ему:

– Не знаю, чтобы ее здесь кто-то трахал.

Он уперся и опять давай за свое, так что я не выдержал и сказал: