И вот я думаю: худшее, что я могу получить по ордеру, – это от тридцати до девяноста дней. Может, оно того и стоит, если это тот самый парень. Может, судья сделает мне поблажку.

Я помахала полицейскому в машине. Посмотрела на его именной бейджик.

– Здравствуйте, Уокер, я должна вам кое-что сказать. Речь идет об убийце. Но, эм, послушайте, на меня выписан ордер.

– Если вы что-то знаете об этих убийствах, просто скажите мне. Нас не волнуют какие-то чертовы ордера.

Я рассказала ему, как этот парень повез меня в парк, как тянулся руками к моей шее и как мне пришлось вытащить нож.

Уокер позвонил своему сержанту, и патрульная машина отвезла меня в отдел по борьбе с насильственными преступлениями на интервью. Они сказали мне, что мертвую шлюху звали Элизабет Гибсон. Незадолго до полудня ее нашел на болоте охотник. Черт, я видела ее десять-одиннадцать часов назад! Они сказали, что ее, похоже, задушили. Она умерла в тот же день, когда должна была лечь в больницу на аборт.

Память у меня на хер отшибло кокаином, и как я ни старалась, так и не смогла вспомнить, где этот Митч работает, когда мы с ним встретились и даже куда он меня отвез. Полицейские сказали мне большое спасибо и отвезли домой.

Пару ночей спустя мимо проезжает такая красная машина, за рулем одна из сестричек. Я с черными клиентами дел не имею – в каждом ниггере есть какая-то фигня, которая для меня как настоящая заноза в заднице. Они обманывают, и они слишком крутые. К тому же меня никогда не тянуло к женщинам.

Она опускает стекло, и я говорю:

– Нет, детка, я этим дерьмом не балуюсь.

Она показывает значок и спрашивает:

– Вы Барбара? – Оказывается, она полицейский из оперативно-розыскной группы, и меня хотят видеть в управлении.

Так я познакомилась с этим симпатичным следователем, Ленни Борриелло. Глаза-щелочки придавали ему восточный вид, он сказал, что по материнской линии украинец, а отец его был известным боксером в Нью-Йорке. Волосы у Ленни торчали, как наполовину отросшие иголки у ежика, и улыбка была такая широкая. Узнав его поближе, я поняла, что в жизни у него есть два дела: улыбаться и работать. Большинство копов работали неполный день, но не Ленни. Он все свое время тратил на полицейские дела. Брак его развалился из-за того, что его никогда не было дома. Вот почему ему поручили расследовать убийства проституток.

Он отвел меня в сторонку и сказал, что прочитал отчеты и убедился, что «Митч» – тот самый душитель и намеревался убить меня. Другие детективы, включая Билли Барнса, напарника Ленни, придерживались обо мне другого мнения. Его считали сумасшедшим только потому, что он поверил шлюхе, сидящей на кокаине.