Он просто ничего не понял. Меня не страшили будущие сожаления о том, что у меня не будет ребенка. Меня страшили сожаления, что он у меня будет. Я боялась принести в этот мир нежеланную жизнь. Я боялась, что все оставшиеся годы проживу, понимая, что бросила якорь не в том порту. Меня пугало то, что меня настойчиво подталкивают к тому, чего мне – я точно знаю – совсем не хочется. Но Грэм и слышать ничего не хотел.

Грэм: Разговор наш накалился, и я решительно ушел. Нам надо было обсудить ситуацию, как следует успокоившись. Все-таки о подобных вещах не разговаривают с криком.

Карен: Я вовсе не собиралась менять мнение. Меня много раз осуждали, стоило мне это сказать, но я все равно говорила и продолжаю говорить: у меня никогда не было желания стать матерью. Я никогда не хотела иметь детей.

Грэм: Я все надеялся: «Она передумает. Ее мнение изменится». Еще думал: «Мы с ней поженимся, у нас будет ребенок, и все уладится». Вскоре она сама поймет, как сильно хочет стать матерью и как много значит для нее семья.

* * *

Дейзи: После «Грэмми» мы с Билли начали опять общаться. В смысле, как-то разговаривать. Мы только что получили премию за песню, которую вместе написали, которую вместе пели, и это не могло не откликнуться у меня в душе.

Билли: Она пришла к стабильному состоянию, расслабилась. Когда рядом с ней не торчал Никколо… с ней можно было нормально разговаривать.

Дейзи: Как-то ночью мы летели в Нью-Йорк для участия в программе «Субботним вечером в прямом эфире». Рич дал нам под это дело принадлежащий фирме самолет. Все в салоне вроде бы уже уснули. Билли сидел в другом конце самолета, но кресла наши были развернуты друг к другу. Я надела тоненькое платье, замерзла и поэтому взяла плед и закуталась в него. А потом заметила, что Билли на меня смотрит. И он тихо рассмеялся.