Я откровенно высказала свое мнение:

– Выглядела ты довольно странно, но бросалась в глаза, это уж точно.

– Вот и отлично.

Она была довольна.

Четвертого августа я снова сидела на диване в гостиной, включив «Широкий обзор». Вместе со мной передачу смотрела мама: она работала администратором в стоматологической клинике неподалеку и сегодня как раз была свободна от дежурства. Когда на экране появилась Нарусэ, мама громко расхохоталась:

– Самая что ни на есть подозрительная личность!

Мама тоже наблюдает за Нарусэ с тех пор, как та была маленькой. При мне она не говорит ничего плохого про мою подружку, но явно считает ее странноватой. В последнее время стала даже восхищаться ей: «Вот Акари дает!»

– Она сказала, что будет ходить туда каждый день до самого закрытия.

– А что плохого? Сходи с ней, Миюки, тоже на телевидение попадешь.

Я не ожидала такого предложения.

– Но у меня даже нет формы…

– Это ведь необязательно?

Я сказала, что не хочу, потому что буду смущаться, и тогда мама дала мне свои солнцезащитные очки.

Пятого августа я отправилась в универмаг. Нарусэ уже была наготове, в форме. Заметив меня, она подняла руку в приветствии, как делают дяденьки средних лет – бейсбольные фанаты. Соблюдая социальную дистанцию, я встала метрах в двух от нее, чтобы между нами оказались табло с обратным отсчетом и схема магазина.

Когда я надела солнцезащитные очки, Нарусэ обрадованно заявила:

– Ты совсем как Дзюн Миура![4]

Не знаю, кто это. Я постаралась одеться под стать подруге: в простую футболку и джинсы.

Наблюдать за съемками прямого эфира оказалось интересно. В телевизоре женщина-диктор говорила высоким звонким голосом, однако здесь ее слова звучали неожиданно тихо. Каждый раз, когда она двигалась, оператор перемещался вслед за ней. Дикторша подошла с микрофоном к молодой маме с коляской. На коляске висел пакет из магазина товаров для новорожденных. Наверняка женщина сказала что-то вроде: «Когда универмаг закроют, будет неудобно».