В «Айдаре», Надя не получила никакой определенной специальности, не имела даже военного билета. Вместо позывного ее называли по имени. «Делала, что было необходимо», — уклончиво объясняет она. Постигать военную науку Надежда не стремилась. Но и возвращаться в Киев, где никто не ждал, не хотела. Для одинокого человека фронтовая жизнь, пусть лишь на время, заменяет дом. И даже больше — придает смысл каждому прожитому дню. «Понимаешь, на войне ты чувствуешь себя нужным. Такое ощущение, что делаешь что-то важное. Это не в офисе работать, где тебя в любой момент уволили и взяли другого на твое место… здесь иначе. Всех, кто уезжает, потом тянет обратно на фронт. Здесь чувствуешь себя нужным и важным», — говорит она.
Какие именно формирования боевиков стояли по ту сторону речки — Надежда не знает. Командиры говорили, что там российские военные. «Не “ополченцы” какие-нибудь, которые “Грады” в магазине купили, а регулярная российская армия. К нашему командиру приезжал на переговоры российский генерал, позывной “Багги”[180]. Прям с триколором на джипе. Уговаривал командира «не кошмарить друг друга». Я так понимаю, особого желания воевать у них не было, их же туда загнали… Умирать никому не хочется. Потом, когда мы ушли с позиций, он звонил нашему командиру и просил: «Вернитесь, а то там какие-то дебилы теперь стоят».