По словам Триггве Грана, всем было «известно, что англичане при первой возможности тащат с собой множество элементов роскоши даже в самые глухие места. Экспедиция Скотта не стала исключением». Норвежским гостям, которые после отплытия с Мадейры жили и питались очень просто, обед на «Терра Нова» показался настоящим банкетом.

Но под маской дружелюбия с обеих сторон чувствовалось напряжение. Разговор больше походил на турнир по фехтованию, где каждая сторона, действуя предельно аккуратно – точечными выпадами, – пыталась выяснить намерения другой, ничего, в свою очередь, не выдав сопернику. Амундсен отказался сообщать о своих планах. Но, будучи не в силах сдержать беспокойство по поводу мотосаней Скотта, ближе к концу обеда прямо спросил, работают ли они.

Кэмпбелл, сидевший рядом, все еще пребывал в состоянии горького уныния из-за крушения всех своих надежд. Ведь еще ни разу нога человека не ступала на Землю Эдуарда VII, и высадку здесь он (справедливо) расценивал как одно из немногих настоящих достижений их экспедиции. Теперь же ему ничего не оставалось, как провести зиму в каком-нибудь глухом углу южной части Земли Виктории. Поэтому вопрос Амундсена о мотосанях он воспринял как возможность отыграться.

«Одни мотосани, – таинственно произнес он, – уже на terra firma».

Конечно, Кэмпбелл имел в виду те, что покоились на дне пролива Макмёрдо. Но Амундсен решил (и таким в действительности было намерение Кэмпбелла), что упомянутые сани уже пересекли Барьер и, возможно, даже достигли ледника Бирдмора. Норвежцы на мгновение умолкли, не попросив прокомментировать изящную латынь – и не получив объяснений. Вскоре после этого они собрались уходить, попрощавшись безукоризненно вежливо, но весьма прохладно. Через полчаса корабль Скотта отчалил. Амундсен и Нильсен, стоя на палубе «Фрама», смотрели, как он под парами уходит по тихим водам Китового залива и медленно исчезает вдали. Они молчали и напряженно думали. В душе Амундсена поселился ужасный страх – не отнимут ли эти мотосани в последний момент его победу?

На следующий день после ухода «Терра Нова» норвежской базе дали имя – «Фрамхейм», то есть «дом “Фрама”». Это была аллюзия на название норвежского горного массива Йотунхеймен, «Дома гигантов», с его скандинавским мифологическим подтекстом[73]. Амундсен не забыл упомянуть, что эта идея принадлежала Преструду.

В качестве подарка на новоселье главный инженер «Фрама» Сундбек сделал своими руками то, что Амундсен назвал «самым потрясающим флюгером на свете… никогда не видел ничего красивее».