Аткинсон ответил: «Лэшли». Уилсон согласился с ним.

Затем Аткинсон добавил, что по физическим данным с Лэшли вполне сопоставим Крин. Уилсон на сей счет имел другое мнение. Но относительно кандидатуры Лэшли их мнения совпадали.

Этот разговор был связан с желанием Скотта как офицера военно-морского флота иметь одного из представителей нижней палубы рядом с собой в момент триумфа, на что он очень надеялся. Такая честь выпала старшине Эвансу. Уилсона эта перспектива не радовала. Он заметил, что Эванс со времен «Дискавери» сильно сдал. Кроме того, физические и психические недостатки этого человека грозили реальной опасностью в условиях стресса. Одного пьянства Эванса было достаточно, чтобы вызвать сомнения относительно его кандидатуры. Уилсон считал, что если с ними и должен пойти матрос, то правильнее выбрать Лэшли или Крина.

Лэшли был тихим и здравомыслящим человеком. Он не пил, не курил и соответствовал клише «твердый, как кремень» и «настоящий спортсмен». Товарищи считали его физически и психически очень крепким.

В отличие от Лэшли, уроженца юго-западной Англии, Крин был ирландцем. По словам Триггве Грана, этот «человек не поморщился бы, приди он на полюс и встреть там хоть Бога Всемогущего, хоть самого черта. Он называл себя “дикарем с Борнео”… И был им!»

Оба были умны и находчивы. Каждый из них подходил лучше, чем Эванс, для финальной части похода. Уилсон использовал профессиональное мнение Аткинсона, чтобы подкрепить собственные аргументы в разговоре со Скоттом. Но тот стоял на своем. Ведь Эванс был огромным и мускулистым, и Скотт, судивший о человеке по внешнему виду, настаивал на том, что габариты важнее выносливости. Неспособность судить о характере человека делала его слепым к недостаткам, которые были очевидны другим. Он выбрал своего старого фаворита и игнорировал совет Уилсона. Из сентиментальности Скотт все-таки настоял на том, чтобы взять Эванса на полюс.

Однажды, еще в 1903 году, во время западного путешествия экспедиции «Дискавери» Эванс вместе со Скоттом провалился в расщелину, и именно Лэшли, благодаря везению, силе и благоразумию, устоял на ногах, вытащив их обоих. Но Скотт предпочел человека, который упал вместе к ним, тому, кто остался наверху и спас ему жизнь.

Скотт не боялся физических трудностей, он обладал поистине феноменальной стойкостью. И ждал того же от других участников экспедиции, не делая различий между людьми – что было еще одним показателем его слабости как руководителя.

Кроме того, ему все время нужно было с кем-то соревноваться: с соперником, с другом, наконец, с самим собой. Казалось, что он хочет еще раз убедиться в своей физической силе. Невротические сомнения, лежавшие в основе его поведения, давали о себе знать, когда он писал жене, что мог «идти только с лучшими из них, чтобы не стыдиться принадлежать тебе».