Этот склад пометили особенно тщательно. С каждой стороны обычная поперечная линия разметки состояла из тридцати планок. Они были сделаны из пустых контейнеров для провизии, покрашенных в черный цвет специально для этой цели еще месяц назад во Фрамхейме. Планки воткнули в снег на расстоянии одной сотни лыжных шагов друг от друга, покрыв разметкой примерно три мили, то есть теперь маршрут пересекала линия шириной в шесть миль.

Амундсен скрупулезно отметил в дневнике, что на каждой планке

был черный флажок. На планках, которые уходят на восток, сделаны зазубрины, показывающие направление на склад… Кроме того, мы поставим несколько снежных блоков с интервалом в милю [на протяжении первых нескольких миль] по направлению к югу.

10 декабря Амундсен распорядился сворачивать лагерь и отправляться в «последнюю атаку», за крайнюю южную точку Шеклтона.

Хелмер Ханссен, Вистинг и я [написал он прозаично] выглядим довольно страшно, поскольку наши лица были обморожены несколько дней назад… во время штормового ветра. Вся левая сторона лица покрыта язвами, коростой и сильно болит. Бьяаланд и Хассель шли последними – они не пострадали. Собаки начинают становиться опасными [из-за голода] и должны считаться нашими врагами в тот момент, когда мы выходим из саней.

Исчезла одна из собак Вистинга по кличке Майор. «Предположительно, ушла умирать», – отметил Амундсен. Таким образом, всего у них осталось 17 собак, которые, по его словам, «устали и двигались небыстро, но все же мы прошли запланированные 16 миль [за день]».

Вожаком упряжки Вистинга по-прежнему был пес по кличке Полковник. Он побывал во всех походах и в итоге вернулся вместе с хозяином в Хортен, на берег Христиания-фьорда. Там, по словам Вистинга,

он со знанием дела наслаждался заслуженным отдыхом. Он был хорошим другом… говорят, что, когда [дьявол] стареет, он уходит в монастырь. Так и мой Полковник… Он вступил в Армию спасения! Каждый вечер в любую погоду он сидел у входа в их помещение и почтительно слушал проповеди, пение и музыку.