Затем прозвучала эта редкая, хотя и косвенная, ссылка на Скотта:

Но, господин профессор, разве Вы не верите, что эти мелочи тоже нужно тщательно учитывать, что ими нельзя пренебрегать? Мне кажется, многие великие предприятия потерпели неудачу из-за того, что пренебрегали безделушками.

Нансен разглядел попытку Амундсена найти повод для отказа от своих арктических планов, и тогда Амундсен признался:

Возможно, я нуждался в том, чтобы Вы меня поправили. Я бы сопротивлялся любому, от кого мог получить такой удар. Но Вам я обязан слишком многим – больше, чем кому бы то ни было из всех, кого я знаю, – поэтому спокойно склоняю голову и принимаю его.

Дело было не только в К., просто в арктическом дрейфе Амундсен перестал видеть какой-либо смысл. Он стал бы простым повторением того, что уже сделал Нансен.

Больше не осталось миров, которые мог покорить Амундсен. Он был первооткрывателем, а не исследователем – между этими понятиями очень большая разница. Он достиг последней великой географической цели. Единственной сенсацией мог стать разве что его полет на Луну. Все остальное означало спад. Чего он действительно сейчас хотел, так это вернуться к эскимосам Северной Америки и закончить изучение их культуры, начатое во время экспедиции по Северо-Западному проходу. Учитывая его прирожденный дар в области этнографии, он мог бы и здесь стать первопроходцем.

Если бы Скотт вернулся назад побежденным, но живым, Амундсен получил бы полное право безнаказанно отменить свой арктический дрейф. Но Скотт умер – и это стало немыслимо. Как четко объяснил Нансен, поступить так, сохранив честь, было просто невозможно, Амундсену приходилось плыть, словно «Летучему голландцу», до тех пор, пока он не обретет покой.

Покорение Южного полюса стало произведением искусства, шедевром. Амундсен даже не надеялся повторить его. Он больше не чувствовал в себе воли, сметающей все на своем пути, страдая из-за конфликта между долгом и желанием. Остальные тоже поняли, что его терзают какие-то сомнения. «Он ведь знаменитый, – сказал кто-то из его новых знакомых, – но кажется– каким-то угасшим». Верная подруга фортуна после стольких лет отвернулась от него. Его то и дело преследовали неудачи, а «Фрам» обрастал ракушками в южноамериканских портах. Планы относительно этого судна несколько раз менялись, включая неудавшуюся попытку сделать его первым кораблем, прошедшим через Панамский канал. В конце концов, уже почти построенный, в июле 1914 года он вернулся в Норвегию. Несколько недель спустя началась Первая мировая война, и все планы пришлось отменить.