- Признайте, шевалье, что под руководством монсеньёра де Моле вы поклонялись дьявольскому истукану, отвергая мессу и святые дары, - ласково предложил доминиканец.

  - Будь ты проклят, палач! - выкрикнул шевалье, подняв разбитое в кровь лицо. - Орден свят, мы верно служили Господу Иисусу и Святой Деве!

  Доминиканец покопался в бумагах и прежним ласковым тоном спросил:

  - Разве не ваши слова записаны в протоколах? Вы признавали и богохульство, и мужеложство...

  - Разве я это признавал? Спрашивала пытка, отвечала боль, - горько ответил шевалье де Мильи.

  Двое в красных шапках подтащили его к "креслу ведьмы", привязали, и один из палачей взял с жаровни раскаленные щипцы, закатал рукав грязной, некогда белой - такой же, как у монсеньёра де Моле - рубахи с крестом напротив сердца, и сжал щипцами все еще могучую руку рыцаря.